Испытание

– Только в кулачок, – сказал Яков Иванович, стремясь казаться спокойным. – Давай на Узду, – скомандовал он. – Там-то уж наверняка фашистов нет.

Но Яков Иванович на этот раз ошибся: на реке Усса шел горячий бой. На горизонте, где высотка закрывала реку, ярко светилось несколько факелов – это горели танки генерала Гудериана, подбитые артиллерией мотострелковой дивизии генерал-майора В.Т.Обухова.

Невдалеке от «эмки» ахнул снаряд, и его осколки со свистом пронеслись над головами Железнова и Польщикова.

Польщиков бросился к машине, кинув на бегу Железнову:

– Товарищ полковник, убьют. Поехали.

– Спокойнее, Александр Никифорович, спокойнее, – только и успел сказать Железнов, как его перебил Польщиков:

– Какое спокойствие? Тут от своего снаряда голову сложить можно.

Почувствовав недовольный вздох полковник, более спокойно спросил:

– Куда?

– Вдоль реки Перетути – на Великое Село, на гору Святую, а там посмотрим. – И он, к удивлению Польщикова, открыл дверцу с другой стороны. – Садись на мое место.

Яков Иванович сел за руль и повел машину на север. Перед рассветом, не без страха, они проскочили Брестскую автомагистраль, где справа метались немецкие танки и мотопехота, застопоренные дивизией генерала Николая Ивановича Орлова.

На заре миновали Святую гору, и здесь Железнов, повернув «эмку» в сторону Минска, передал руль Польщикову. Слева, со стороны Ратомки, доносился далекий гром: там сражались части прибывшей накануне дивизии полковника С.И.Иовлева.

В Минск Яков Иванович въехал рано утром 27 июня. Обезлюдевший город был затянут дымом. Здание штаба округа снаружи казалось целым, только в окнах были выбиты стекла. Остановив машину у центрального входа, Железнов побежал вверх по широкой, заваленной штукатуркой лестнице. Здесь гуляли сквозняки. На втором этаже то и дело хлопали большие, израненные осколками двери. Голубое небо глядело сквозь огромную дыру в потолке зала заседании. Штукатуркой и обломками досок завалило ряды стульев. Яков Иванович прошел в оперативное управление, по пути заглянул в другие кабинеты – нигде ни души.

У выхода Польщиков встретил его беспокойным взглядом. Он как бы говорил: «Уйдемте скорее из этого ада!»

Вокруг штаба догорали здания. Где-то рядом разорвалась авиабомба, хотя, казалось, в городе уже нечего разрушать. Со стороны станции тянуло гарью и смрадом. Только громадное здание Дома правительства против штаба стояло нетронутым среди пожарища и, словно заколдованное, поблескивало стеклами больших окон.

– Поехали к коменданту города! – сказал Железнов.

Польщиков свернул на Советскую, главную улицу Минска. Но проехать не удалось: развалины домов загромождали дорогу. Польщиков повернул назад. Пробиваясь сквозь дым, минуя горящие кварталы, они наконец выбрались на улицу Кирова. Здание Дворца пионеров стояло мертвое, с провалившейся крышей, с черными дырами окон.

– Поворачивай к площади Свободы, – велел Яков Иванович.

Польщиков повернул налево. Справа дымилось сгоревшее здание ЦК партии; мертвым казался и Дом Красной Армии. Половина дома сгорела, и крыша обвалилась. Центр города разрушен. Безмолвие нарушали лишь скрежет и лязганье рваных, скрюченных от огня, раскачиваемых ветром кусков железа.

Коменданта города подполковника Багреева застали во дворе. Сиплым голосом он что-то кричал шоферу машины, кузов которой был до отказа набит людьми. На высокого подполковника страшно было смотреть: лицо его обострилось, и он еле передвигал ноги.

– Штаб округа – теперь это штаб Западного фронта – вчера ночью был в Уручье, – снял фуражку и, обтирая бритую голову, сообщил комендант. – Где он сейчас, право, не знаю. Вот тут эа городом, – он показал в сторону Московского шоссе, – дерется сотая дивизия. Может быть, там известно, где находится штаб фронта.

Подавая на прощание коменданту руку, Яков Иванович спросил:

– А вы когда уходите?

– Мы отойдем только в том случае, если гитлеровцы войдут в город.

– А противник далеко?

– Нет, недалеко: обходит Минск, – Багреев кивнул в сторону севера. – Идут бои за Острошицкий Городок, сегодня заняли Ратомку. Говорили, будто бы подходят к Плещеницам.

При выезде из Минска «юнкерсы» заставили Железнова свернуть с шоссе в лес, под деревья, к «ЗИСам», загруженным ящиками. На последнем из них, к удивлению Якова Ивановича, поблескивали пустые бутылки.

Польщиков, увидев на машинах массивные ящики, испуганно нажал на педаль газа. «Эмка» рванула по лесной дороге.

– Что с тобой? Стой! – остановил Железнов машину как раз около военных, прятавшихся за вековыми соснами.

– В «ЗИСах», товарищ полковник, снаряды. Ахнет бомба, и наших кусков не соберешь, – отпарировал Польщиков. Яков Иванович вышел из машины и спросил подошедшего старшину:

– Это зачем? – кивнул он на «ЗИС» с бутылками.

– А это самое главное наше оружие, – с достоинством ответил старшина. – Мы ими уже около сотни фашистских танков порешили.

– Бутылками? – удивился Железнов.