Испытание

Завязался неравный бой. Саперы яростно бросились в штыки. Фашисты не выдержали рукопашной, отступили к деревне и залегли в огородах. Но уцелевшие танки, оставляя позади себя пехоту, упрямо двигались к мостам.

Яков Иванович лежал на бугорке, недалеко от цепи бойцов, и с трудом сдерживал себя. Он рвался туда, в бой к своим бойцам, но обязан был лежать здесь, чтобы, командуя, удерживать отсеченную от танков гитлеровскую пехоту.

Позади замолчали орудия: сначала те, что были ближе всего, в саду, а потом и те, что стояли у мостов. Первые из прорвавшихся танков уже скрылись за изгородями деревни.

«Что там с переправами?» – в ужасе подумал Яков Иванович.

Нервы были так напряжены, что ему уже слышалось лязганье гусениц танков по мостам.

Через некоторое время один за другим грянули три выстрела, и все стихло. «Что это? Погибла батарея?.. Танки захватили мосты?.. Или?..» – Якову Ивановичу страстно хотелось верить в это «или».

Вот из-за той же изгороди села, где только что скрылись танки, показались штыки и головы солдат. «Кто такие?.. Пилотки, кажется, наши…»

– Наши! – закричал Железнов, убедившись, что не ошибся, и хлопнул по спине связного. – Наши!..

Позади него, на сжатом поле, развертывался только что прибывший прямо из Москвы коммунистический батальон. Несмотря на жужжание пуль, Яков Иванович поднялся и, пригибаясь, побежал навстречу рассыпавшимся в цепь солдатам.

– На Ляхово! Вперед! – кричал он, показывая рукой в сторону деревни. Снова «заговорили» зенитки, батальон с криками «ура» дружно рванулся вперед, врезался в цепи гитлеровцев и погнал их далеко за Ляхово…

Спустя немного времени саперы, подразделения которых значительно поредели, возвратились на свои мосты. И их топоры застучали снова.

Когда Железнов спускался к мосту, связной передал ему пакет.

Лелюков писал: «Дела идут хорошо. Выбиваем „фюреров“ из Пневской. Строй скорее переправы».

Проходя по мосту на козловых опорах, Яков Иванович остановился. Мост скрипел и трещал. Казалось, он того и гляди провалится от тяжести артиллерийской колонны или даже от конского топота.

– Как ты думаешь, выдержит? – спросил Железнов проходившего мимо него бойца.

– Кто? Мост? Мост-то выдержит, – устало протянул солдат, – а вот табачку-то нема… – И он провел ладонью по грязной щетине, покрывшей его щеки. Железнов протянул ему папиросы и вдруг в этом загорелом, покрытом пылью солдате узнал того рыжего бойца, который когда-то пел и плясал там, на границе.

– Вы, товарищ, служили в батальоне капитана Карпова? За Кобрином расстались?

– Так точно, товарищ полковник. – Трошин глубоко затянулся папиросой и выпустил дым из ноздрей. – Я вас вспомнил, товарищ полковник, только очень уж вы похудели и даже поседели.

Сойдя с моста, Яков Иванович только было хотел расспросить Трошина, каким путем он сюда добрался, но Трошин стал рассказывать сам:

– После того как вы нас из-под Жабинки вывели, воевал под Кобрином. Там ранили… Чуть успели привезти в госпиталь, а тут, глядь, уже они… Ну, я хвать винтовку и – с ребятами, тоже раненными, в атаку… – Трошин махнул рукой. – Тяжело было. С госпиталем отошли на Минск. По пути встретили полк из дивизии полковника Борейко, в него я и определился. А после так с ним все время и воевал до самого Смоленска. Под Смоленском снова в ногу ранило, – он тихонько хлопнул себя по левому бедру. – Правда, ранило легко. А ходить мешало. Опять положили в госпиталь. Но как лежать? Сами знаете, какое положение было под Смоленском. Не вытерпел, ночью сгреб обмундирование и – айда! Впопыхах схватил не свое – вот это, плохенькое… Теперь воюю в дивизии у полковника Гагена.

– А рана?

– Рана солдатская сама заживет.

Трошин в последний раз затянулся и бросил окурок в реку.

– Ну, мне пора. Мы ведь на положении никудышных: назначены артполк сопровождать… А насчет моста вы не беспокойтесь: выдержит! – Прихрамывая, Трошин зашагал догонять своих. Потом вдруг остановился: – А тот саперный техник, что вы арестовали…

– Паршин? – помог ему вспомнить Железнов.

– Вот, вот, Паршин! Драпанул он… – Трошин повернулся и зашагал дальше.

– Товарищ!.. Постойте!.. – крикнул ему Железнов так громко, что лошади, тащившие орудие, подались в сторону. – Ваш дружок Кочетов ведь здесь, у нас… За Пневскую Слободу дерется!

– Ах, он этакий… – У Трошина вырвалось крепкое словцо. – Виноват, товарищ полковник… Ведь, наверно, он, сукин сын, из госпиталя удрал!..

– Верно, удрал!..

– А где же, товарищ полковник, эта Пневская Слобода?

– Недалеко. – Яков Иванович показал рукой туда, где за деревьями курился черный дым. И Трошин пошел вперед.

– Ну как, чертушка, дела? – раздался сзади знакомый голос. Яков Иванович обернулся. Нагнавший его Лелюков отряхивал с себя пыль. – Пиши, Яков Иванович, донесение командующему: «Вчера отбили одиннадцать атак, но враг все же рвется к переправам…»

– Написать о московском коммунистическом истребительном батальоне? – спросил Яков Иванович. – Дерутся, как львы!

– Так и пиши: «Дерутся, как львы!» – Лелюков ткнул пальцем в бумагу: – И еще напиши, что все переправы работают и по ним движутся отходящие войска.