Испытание адом

– Да, теперь я припоминаю эту историю, и мне понятны тогдашние обстоятельства. Все это произошло более чем за двести лет до принятия Конституции, и тогдашнее решение было принято по соображениям политической целесообразности, с тем чтобы избежать возможной войны за Гартское наследство. Политическая обстановка сейчас иная, однако мы и вправду могли бы сослаться на данный прецедент. Разумеется, нам надо согласовать наши позиции с преподобным Салливаном и, само собой, договориться с родителями леди Харрингтон. Согласятся ли они принять участие в исполнении нашего замысла?

– У меня есть основания предполагать, что согласятся, – с ноткой осторожности сказал Клинкскейлс – Их физическое состояние нисколько этому не препятствует, и леди Алисон, в беседах с моими женами, не раз обсуждала возможность завести еще одного ребенка. Конечно, то были лишь разговоры, но ведь если им покажется обременительным естественное вынашивание, дитя можно выносить и искусственно. Этот ребенок все равно не будет считаться клоном, так что юридических проблем не возникнет.

– Если, не приведи Испытующий, кто-то из них тоже умрет, мы опять попадем в затруднительное положение, – задумчиво сказал Бенджамин. – Но не будем о грустном. Они живы, здоровы, способны родить и выносить ребенка и находятся на Грейсоне.

Протектор умолк и после недолгого раздумья решительно кивнул.

– Да, Говард, как ни крути, ты придумал наилучший выход. Если мы заручимся их согласием, ребенок родится на Грейсоне и будет обладать всеми правами нашего гражданина. Надеюсь, Говард, в этом случае ты останешься регентом?

– Вы предлагаете мне присмотреть за леном до рождения наследника?

– Да, и управлять им, пока наследник не войдет в возраст.

– Ну что ж, если я протяну так долго, то почему бы и нет, – сказал Клинкскейлс после краткого раздумья. – Правда не думаю, что даже при медицинской поддержке наших друзей с Мантикоры мне удастся увидеть этого наследника совершеннолетним.

Он произнес эти слова совершенно спокойно, с невозмутимостью человека, чья жизнь прошла куда насыщенней, чем выпадает большинству. Глядя на него, Бенджамин поневоле задумался о том, сможет ли он сам сохранить такое же спокойствие, когда придет его черед? Или осознание того, что люди, появившиеся на свет всего на пять-шесть лет позже, чем он, смогут прожить на свете на два-три столетия дольше, отравит его горечью и завистью? Хотелось верить, что нет, но…

Отмахнувшись от этой мысли, Протектор подытожил:

– Хорошо, джентльмены, во всяком случае у нас есть план действий. Правда, остался один пунктик, который все еще меня беспокоит.

– Вот как, ваша светлость? – удивился Прествик. – А вот я, признаюсь, никаких подводных камней не вижу. По-моему, Говард мастерски разобрался с нашей проблемой.

– С ней-то он разобрался и вправду мастерски, – признал Бенджамин, – только вот в процессе ее решения создал новую.

– В самом деле?

– В самом деле! – передразнил он.

Собеседники Протектора недоуменно переглянулись, и он злорадно ухмыльнулся:

– Вы как хотите, джентльмены, но я не собираюсь рассказывать матери леди Харрингтон про птичек, пчелок и цветочки!

ГЛАВА 5

– Вы хотите, чтобы я… что?

Алисон Харрингтон откинулась в кресле, ее миндалевидные глаза расширились от изумления. Говард Клинкскейлс залился краской – такого с ним не случалось уже много лет. Впервые после того, как МСН показала сцену казни, он увидел, как что-то вытеснило из взгляда Алисон неизбывную печаль, однако Клинкскейлс чувствовал бы себя гораздо лучше, не испытывай он такой неловкости. Ни одному воспитанному грейсонцу никогда не пришло бы в голову заговорить на подобную тему с чужой женой, и он всеми силами отбивался от этой обязанности. Но ничего не вышло, Бенджамин уперся: кто придумал, тот и отдувается – то бишь проводит переговоры с Харрингтонами.

– Я понимаю, миледи, с моей стороны даже затевать такого рода разговор – верх неприличия, – сказал он хриплым от волнения голосом, – но боюсь, это единственный способ избежать политического кризиса. Кроме того, таким образом можно передать Ключ по прямой линии.

– Но…

Достав из кармана ручку, Алисон сунула ее в рот и принялась грызть своими мелкими белыми зубами. Эта дурная привычка, приобретенная ею во время работы в госпитале на Беовульфе, помогала успокоиться и сосредоточиться, что сейчас и требовалось. Она старалась осмыслить неожиданную просьбу объективно и непредвзято.