Испытание близнецов

– Иногда, правда, мне было очень грустно, – негромко сказал он. – Однако теперь все происшедшие события ничуть не кажутся мне печальными. Просто иногда у меня немного болело вот здесь. – Кендер прижал ладошку к сердцу. – И я уверен, что приключений мне будет очень и очень не хватать. Только мне не с кем стало отправляться в дорогу. Все мои друзья осели, обзавелись семьями, их жизнь стала радостной и спокойной..

Тас озабоченно покивал и запустил руку в кошелек, ощупывая его дно.

– Пора и мне остепениться, – решил он. – Наверное, быть Главным шерифом тоже очень и очень интересно. Я смог бы тогда.. А это еще что такое?.. Тут, в самом углу?

И Тас извлек из кошелька невзрачный брелок, который застрял в складках ткани и никак не хотел вылезать. Потом он поднес его поближе к глазам – чтобы удостовериться, что не ошибся – и судорожно вздохнул.

– Интересно, как Карамон ухитрился его обронить? Он всегда был так аккуратен, особенно когда дело касалось этой штуки! Впрочем, в последнее время у него было столько дел и забот: немудрено, что он случайно положил брелок мимо кармана. Нужно пойти и отдать ему это устройство – Карамон будет очень рад, ему так не хотелось его потерять. Кроме того, что скажет Пар-Салиан?..

Тас пристально рассматривал маленький шарообразный брелок, который умещался у него на ладони. Наверное, поэтому он так и не заметил, что другая его рука – несомненно, действовавшая совершенно самостоятельно, поскольку Тас покончил с приключениями – протянулась к деревянному футляру с картами Ансалона.

– Как там называлось это место? Мерилон?

Наверное, и эти слова произнесла сама его непослушная рука, а отнюдь не почтенный кендер, решивший остепениться и стать шерифом Утехи.

Футляр с картами очутился в кошельках Таса, вместе со всеми остальными его сокровищами, которые самостоятельные руки кендера поспешно рассовали по местам. Кошельки Тас подвесил к поясу, перекинул через плечо, а один – самый маленький – удобно поместился в кармане новеньких ярко-красных леггинсов.

Затем руки Таса начали ловко превращать брелок в жезл, украшенный золотом и драгоценными камнями и выглядевший как настоящий магический скипетр.

– Когда вы закончите, – строго сказал кендер своим рукам, – мы с вами отнесем скипетр наверх, к Карамону, чтобы и он смог полюбоваться на эту красоту...

– А где Тас? – спросила Тика, неохотно выбираясь из теплого уюта Карамоновых объятий. Гигант, щека которого покоилась на мягких, огненно-рыжих кудрях Тики, поцеловал ее в макушку и прижал к себе еще крепче.

– Не знаю...Наверное, пошел в дом.

– Ты понимаешь, что мы теперь останемся без вилок и ножей? – спросила Тика, снова прижимаясь к Карамону.

Гигант улыбнулся. Прикоснувшись пальцами к подбородку Тики, он приподнял ее голову и поцеловал в губы...

Примерно через час Тика и Карамон прохаживались по платформе незаконченного дома и гигант рассказывал жене об усовершенствованиях в планировке, которые он задумал.

– Детская будет здесь, – говорил он, – рядом с нашей спальней. А тут будет спальня для наших старших детей. Собственно говоря, я задумал построить две спальни – отдельную для мальчиков и отдельную – для девочек...

Потупившись, он удачно притворился, будто не замечает яркого румянца на щеках Тики.

– Тут будут кухня, комната Таса, гостевая комната, на случай если Танис и Лорана решат немного у нас пожить. А здесь... – Карамон внезапно запнулся.

Они как раз вступили в единственную комнату дома, которая была почти закончена, – в комнату, над дверью которой была прибита табличка с магическим знаком.

Тика посмотрела на мужа, и ее смеющееся лицо стало вдруг бледным и серьезным.

Карамон поднял руки и, оторвав табличку, некоторое время рассматривал ее, а затем с улыбкой передал Тике.

– Сбереги ее для меня, любимая, – ласково попросил он.

Тика с любопытством посмотрела на Карамона, и ее вздрагивающие пальцы ощупали гладкие края дощечки, коснулись замысловатой рунической надписи.

– Ты когда-нибудь расскажешь мне, как все случилось? – спросила она тихо.

– Когда-нибудь, – ответил гигант, заключая ее в объятия. – Когда-нибудь, – повторил он и, поцеловав волосы Тики, повернулся, чтобы посмотреть на просыпающийся город.

Сквозь густую листву гингко он рассмотрел внизу красную крышу таверны «Последний Приют», а утренний ветерок донес до него сонные, ворчливые голоса, неуверенный смех и запах дыма, поднимающегося из печных труб и растекающегося в воздухе над Утехой.

Карамон обнимал Тику и чувствовал, как ее любовь окружает его со всех сторон, согревая душу. Эта любовь вела его сквозь опасности и страдания, сияя перед ним путеводной звездой, подобно серебристому свету Солинари...или хрустальному шару на вершине магического посоха...

Карамон глубоко и с облегчением вздохнул.

– Впрочем, это не имеет значения, – пробормотал он. – Я вернулся домой.

СВАДЕБНАЯ ПЕСНЯ