Испытание чучвств (СИ)

Сегодня концерт. Наташа не волновалась, а напротив, ей хотелось спать: видимо, соседи не ночевали дома, и их собака за стеной всю ночь орала благим матом, чтобы ее впустили в комнату. А в таких условиях не до сна.

Выходя из квартиры, Наташа ощущала себя звездой. В этот день она выглядела особенно великолепно. Легкое бирюзовое платье до пола с широким, вышитым серебряными нитками, белым поясом, в белых открытых босоножках на высоких каблуках, со струящимся до талии каскадом каштановых волос девушка плыла по ступенькам родного вонючего подъезда. Весна, и местные коты тщательнейшим образом метят углы. Да, трудно быть звездой в таких условиях… За соседской дверью, почуяв чужие шаги, грозно залаяла собака. Наталья вышла на улицу и чуть не утонула в ярком солнечном свете. Она даже ослепла на несколько секунд, пока не услышала сзади ужасно знакомый юношеский голос:

— Ничего себе! Из какой ты сказки?

Наташа повернулась. Карен… Шикарный кавказец, такой неоспоримый мачо, самый красивый парень в их квартале стоял, лениво облокотившись о перила «верхней» лестницы и скользил по подруге восхищенным взглядом. Она подошла и быстро чмокнула его в обе щеки.

— Уж не для меня ли ты так нарядилась?

— Понимаешь, Карен, у меня сегодня важный концерт. Но, если хочешь, то и для тебя тоже.

— А разве только из-за концерта? — хитро спросил парень.

Наташа внимательно посмотрела ему в глаза. Хоть он и старался казаться «крутым», но перед ней все еще стоял ее лучший друг, добрый и внимательный. На концерт он не сможет попасть вместе с ней, но он и так знает все ее песни, еще с тех пор, когда они были только в стадии разработки…

— Карен, я спешу, — девушка театрально посмотрела на часы. — Точнее, опаздываю. Давай завтра поговорим?

— Конечно. Желаю тебе спеть сегодня на все сто!

— Спасибо. Считай, что «Силу любви» я буду петь для тебя.

Она солгала. Она спела ее на все сто для Саши.

Кто-то панически боится сцены, стучит зубами, прячет по карманам шпаргалки, точно на экзамене, а то и вовсе забывает, зачем вышел на всеобщее обозрение. С Наташей ничего подобного не происходило. Конечно, она каждый раз волновалась перед тем, как выйти на сцену, но когда, наконец, на нее выходила, в нее словно вселялся другой человек. Тамара Владимировна часто повторяла, что не надо смотреть на зрителей, чтобы не сбиваться, а Наташа нарочно выискивала глазами знакомые лица. И петь хотелось не для себя, а для них… «Лишь только ветер был со мной…» — Наташа пела медленно, тихо. Ее нежный голос, казалось, шел изнутри, из таинственной глубины ее чувств и переживаний.

Моя единственная память…
— Моя последняя слеза:
Я поклялась совсем не плакать.
Передо мной твои глаза —

Тамара Владимировна с невыразимой гордостью и восхищением прошептала находящемуся рядом Максиму Викторовичу:

— И это тоже ее песня! Она сама написала и слова, и музыку! Я уговаривала ее петь эти слова громко — ее голос тогда лучше звучит. Но Наталья так упряма! Говорит: «Я чувствую это именно так!»

Учитель не дождался окончания концерта — его ждала вторая работа. Сегодня ему было как-то особенно весело, ночная работа бармена совсем его не утомила, а в голове без остановки, невзирая на назойливое грохотание дискотечной мьюзик, звучал голос любимой девушки… Ему показалось, что песни, которые она сочинила сама, были о нем.

Когда концерт закончился, к Наташе подошел мальчик лет 8–9 и отдал письмо в красивом конверте.

«Мы ждем тебя в 21.00 у центрального входа школы». И подпись: «Любящие тебя охранники»…

Глава 4. Обратный отсчет

Наташа лениво закапывала в песок свой босоножек, а Саня, растянувшись, дремал в полуметре от нее.

Этой ночью море казалось черным. Сквозь легкие тучки пробирались мутная луна и пара звезд. Было душно — наверно, перед дождем. А вчера была такая радостная, солнечная погода! Прибой бился о камни у ее ног, а легкий теплый ветерок разносил по берегу несколько песчинок. Гордая, почти не различимая в темноте чайка вальяжно пролетела над водой и, медленно спустившись, шагнула на землю. Эта чайка надолго запала в самую глубину Наташиной ничтожной души. Скоро она напишет о ней песню… Бескрайнее море, безграничный, казалось, пляж притягивали к себе Наташин взгляд.

Из-за прозрачной тучки на мгновение выскользнула луна. Десяток унылых бликов метко упал на водную гладь и, захваченный пушистым гребнем волны, мягко потонул в нежном шепоте моря. Эти блики ей что-то напоминали, но что именно, она не знала. Как будто это было очень давно, или как будто она хотела это забыть. Это — огонь. Горячий, обжигающий огонь. Или чьи-то безумные, страстные руки. Или глаза… Глаза?