Испытание чувств

– Она… мы… Это не настоящий союз, Андреа. У моей жены хорошая голова для бизнеса, она любит детей, и это, собственно, все. Она не любит танцевать, вечеринки утомляют ее, она не видит разницы между Моцартом и «Битлз», и в ней нет радости жизни. Она совсем не такая, как ты. – Он замолчал, и его глаза встретились с моими. – Она не знает о тебе ничего, Андреа.

Мое сердце бешено забилось, и я отвела глаза в сторону, подальше от его пронизывающего взгляда. Он женился на точно такой же, как Стюарт, и они совсем не были счастливы.

То, что я надолго опустила глаза, было фатальной ошибкой. Его улыбка была дружелюбной и поверхностной, но светящаяся глубина его глаз, невидимая и в то же время выставленная напоказ, была любовью ко мне. Он сломил меня уверенностью, которая была прямо-таки физической, и вопрос, который готов был у меня вырваться, замер на губах. Он любил меня! Несмотря на обиду и прошедшее время, он все еще любил меня. Я не фантазировала: он любил меня.

– Почему ты женился на ней? – я почти прошептала это.

– Почему… – Он пристально вглядывался в развешенные плакаты, собираясь с мыслями. – Мне было очень трудно в жизни. В конце концов, я понял, как много ты для меня значила, но когда я вернулся домой, то услышал, что ты уехала и вышла замуж. Ты не дала мне много времени, любовь моя.

– О, мой Бог!

Опять эта печальная улыбка.

– Она немного напоминала мне тебя: не внешне, но достаточно, чтобы сделать интересной, достаточно, чтобы ухаживать за ней.

Я так много хотела сказать, но остановилась на этом:

– Ты любил ее?

– Нет, нет, не любил.

«Никакого сомнения», – заметила я, приведенная в чувство холодом в его голосе.

– Я закончил колледж со званием инженера-электрика и большим интересом к математике. Производство компьютеров находилось в шестидесятые еще в младенчестве, и компания IBM была лидером. Я приехал в Нью-Йорк и получил работу компьютерного аналитика, приложив все усилия, чтобы работать в перспективном направлении. Мы были самоотверженной и серьезной группой на переднем крае захватывающей новой науки. Все время работа, не было времени для забав. Знаешь ли ты, что я в течение четырех лет жил на Манхеттене и никогда не был в городском мюзик-холле? Ночные клубы, подобные «Копакабана», были последним криком моды, но они ни разу не получили от меня ни пенса. Компьютеры и индустрия разработки программного обеспечения будущего занимали все мое время. Я мечтал о том, что когда-нибудь у меня будет собственная компания. У Валери была такая же мечта. Она на пару лет старше меня, и одна из немногих женщин, работавших с нами, – не слишком многие женщины интересовались сложностями программирования в шестидесятые. Она была честолюбива, мы были увлечены одними и теми же вещами и часами говорили о том, как наилучшим образом собрать данные, чтобы преобразовать их в полезную информацию: тогда не было дискет, вся информация пробивалась на лентах и хранилась на огромных бобинах. Валери очень интеллигентна, с быстрым умом в математике и логике. Я не был затворником, я встречался и с другими женщинами (я подумала, что в этом нет ничего необычного), но они улыбались, ничего не понимая, когда я говорил о вещах, которые меня интересуют. Валери же все впитывала и понимала, и вносила свой собственный вклад. Она несколько раз приглашала меня к себе на обед, а за одним следует другое, мы… мы…

Казалось, что Ричард перелистывает страницы своего прошлого, и я позволяла ему перескакивать с одной мысли на другую, полностью захваченная его рассказом. Он глубоко вздохнул, затем продолжил:

– Она забеременела. Я никогда не забуду ее лица, когда она сказала мне об этом: торжествующе, как если бы она, наконец, достигла цели. Ей было двадцать девять, и, как теперь говорят, «ее биологические часы тикали очень громко». Она выбрала меня на том основании, что я годился в отцы ее ребенку.

Его взгляд снова стал сосредоточенным, и переживания отразились на его лице. Удивительным было то, что он рассказал мне об этом, и облегчение, что я знаю, и снова эта тоскливая улыбка.

– Мои дети – лучшая часть моей жизни, я горячо люблю их. Валери – основной партнер моей компании: ее деньги – в действительности деньги ее отца – позволили нам начать свое дело… Но мы не любим друг друга, Андреа.

У него был свой способ произносить мое имя, с легким иностранным акцентом: Онд… Ондрэ… Я повторяла это мысленно снова и снова, но мне хотелось слушать его слова, хотя они и произносились шепотом:

– Я хочу, чтобы ты была в моей жизни, Андреа…

Я растаяла, как масло. Что за сентиментальная дура, не правда ли? Он потерял меня, и он ждал меня. Это было лучше, чем я навоображала. Я не знала, что делать. Ко мне вернулся дар речи.

– Может быть, мы присоединимся к остальным? – предложила я, хотя на самом деле хотела остаться с ним здесь.

– Только еще одну минуту, пожалуйста, Андреа!

– Эти звуки, как в старые времена, не правда ли?

Мы оба засмеялись. Мой голос звучал резко и притворно, но все годилось для того, чтобы снять напряжение, опять возникшее между нами.