Испытание для Богини

На земле раскинулось огромное поместье, даже с холма не было видно, что находилось за ним. Дальше тропинка превращалась в асфальтную дорогу, заворачивая к входу в дом и формируя идеальный овал.

Подобные здания я видела лишь на картинках с европейскими домами и была уверена, что нигде в Верхнем полуострове — или даже во всем штате — таких мест не существовало. Поместье сверкало белым золотом и выглядело очень величественно.

У меня ушло некоторое время, чтобы осознать, что я больше не одна. Дюжина садовников и работников пялились на меня, и я внезапно смутилась. Я внутри, теперь что?

Вдалеке я увидела женщину, бегущую ко мне, придерживая юбку, пока она взбиралась по холму. Вместо того чтобы сделать шаг назад, я стояла на месте, разрываясь между восторгом, страхом и решимостью. Как бы ни был прекрасен дом, мне все еще нужно увидеть Генри — и побыстрее.

— Добро пожаловать, Кейт! — сказала женщина, и у меня чуть челюсть не отвалилась, когда я услышала ее голос.

— София?

Естественно, как только она приблизилась, я узнала в ней сиделку, помогавшую мне приглядывать за мамой в течение прошлых недель. Я уставилась на нее в шоке, но София вела себя так, будто ничего особенного не произошло. Ее щеки раскраснелись от бега, а на лице светилась улыбка до ушей. Она взяла меня за руку.

— А мы все гадали, когда же ты появишься, детка. Как твоя мама?

У меня ушла секунда, чтобы вновь обрести голос.

— Умирает. Что вы тут делаете?

— Живу, — она начала вести меня к дому, и я изо всех сил пыталась не пялиться.

— Вы знаете Генри?

— Конечно. Все его знают.

— А вы тоже умеете оживлять мертвых? — пробормотала я, и женщина цокнула языком.

— А ты?

Я сжала кулаки.

— Мне нужно его увидеть.

— Знаю, милая. К нему мы и направляемся.

Я оглянулась на нее, гадая, то ли она говорила со мной свысока, то ли просто пыталась избежать ответа. София проигнорировала мой взгляд и повела по овальному двору, пока мы не дошли до огромных французских дверей, открывшихся сами собой. Вместо того чтобы последовать за ней внутрь, я замерла от удивления.

Двор не мог даже сравниться с величественностью прихожей. Она была сделана просто и со вкусом, совсем не вызывающе, но при этом далеко не посредственно.

Пол был из белого мрамора, но в конце зала я увидела плисовый ковер. Стены и потолок были зеркальными, зрительно увеличивая и без того огромный зал.

Но мое внимание полностью захватил центр комнаты. На полу был нарисован идеальный круг из хрусталя, и пока это было самым невероятным в этой прихожей. Он мерцал, цвета будто смешивались под моим взглядом. Мой рот невольно открылся, но мне было все равно — все здесь было сюрреалистично, и я едва могла поверить, что все еще нахожусь в Мичигане.

— Кейт?

Я оторвала свой взгляд от пола и наконец повернулась к Софии. Она стояла в паре шагов впереди меня и нерешительно улыбалась.

— Простите, — я подошла к ней, обходя хрустальный круг, будто это была вода. Хотя, все может быть. — Просто это…

— Прекрасно, — радостно сказала она, снова хватая меня за руку и ведя мимо огромной спиральной лестницы, поднимающейся к той части поместья, которую я не могла увидеть. Я даже не пыталась, не желая тратить попусту время.

— Ага, — ничего лучше я сказать не могла, у меня и так пропал дар речи. Я ожидала чего угодно, только не этого.

Женщина провела меня через ряд комнат, каждая оформлена в уникальном и утонченном стиле. Одна была красной с золотым, другая небесно-голубой с фресками на стенах. Я видела гостевые комнаты, игровые, кабинеты и даже две библиотеки. Казалось невероятным, что все это уместилось под одной крышей — и, судя по всему, принадлежало какому-то мальчишке, немногим старше меня, если только его родители тоже не жили здесь — дом был бесконечным.

Наконец мы свернули в очередной коридор и зашли в комнату с темно-зелеными стенами и золотой отделкой. В сравнении с другими комнатами, здешняя мебель казалась более потрепанной и комфортной; София указала мне на черный кожаный диван.

— Присаживайся, милая, я попрошу кого-нибудь принести тебе воду. Генри скоро подойдет.

Я села, не желая оставаться одной, но выбора не было. На кону была жизнь Авы, и это — мой единственный шанс. Если Генри захочет оставить меня здесь — ладно. Я сделаю что угодно, лишь бы он пообещал вернуть девушку, даже если это значит, что я проведу остаток жизни за изгородью. Я пыталась забыть о словах Джеймса в машине: о том, что Ава не моя мать. Я была здесь не поэтому.

Но, подумав об этом, я поняла, что обманываю себя. Разве не крошечная возможность, что Генри спасет мою маму — или меня от боли потери — привела меня сюда? Я сделаю все, чтобы спасти Аву, но она мертва уже много часов, и об этом знал весь город. Генри несомненно захочет повысить цену за ее повторное возвращение, и какой бы храброй я ни пыталась смотреться, мысль, что остаток жизни придется провести за этими воротами, меня пугала. Я не отказывалась от своих намерений, но даже если Джеймс прав, и это невозможно, моя-то мама еще не мертва. У Генри есть шанс спасти ее.