Испытание Джасинды

С каждым словом, слетавшим с губ старой карги, гнев Джасинды возрастал подобно летящему с горы снежному кому. Она знала, что мадам Нитцшке ревностно следит за всеми жителями в округе. И какое-то время — пока ее дети росли — Джасинду это вполне устраивало, так как ни одна их шалость не оставалась незамеченной. Теперь же такое повышенное внимание она находила весьма назойливым. Вторгающаяся в частную жизнь, но чуткая и заботливая женщина, которой когда-то была мадам Нитцшке, теперь превратилась в общественного обвинителя, и Джасинда не собиралась терпеть это. Позже она, несомненно, посмеялась бы над мыслью, что старуха убеждена в ее интимной связи с Деффондом, но сейчас это привело ее в бешенство.

— Мадам Нитцшке, — возмутилась Джасинда. — Я всегда уважала ваше радение о благе общества, но я не потерплю вашего вмешательства в мою личную жизнь. С чего вы решили, что имеете право судить меня? Это не ваше дело, кто и когда посещает мой дом! А теперь прошу извинить меня, у меня много дел, — отвернувшись, Джасинда направилась к своей машине, оставив соседку, провожавшую ее раздраженным взглядом, в гордом одиночестве.

* * *

— Мама?

Услышав свое имя, Джасинда повернула голову влево и радостно улыбнулась, увидев направлявшегося к ней сына.

— Дантон!

— Как ты? — поцеловав ее в щеку, он потянулся к пакетам в ее руках. — Позволь я сам понесу их.

— Я в порядке. Я как раз собиралась зайти к Питталуге и выпить чашечку кофе. Может, присоединишься ко мне?

Дантон взглянул на запястье, чтобы проверить время.

— Да. У меня еще час до следующей встречи.

— Замечательно, — она взяла сына под руку, и они направились вниз по улице.

— Мадам Мичелокакис! — с радостными приветствиями к ней спешил мистер Питталуге. — Вы здесь! В добром здравии! Я так переживал, узнав об аварии!

— Здравствуйте, мистер Питталуге. Спасибо за заботу, к счастью, все обошлось, и я в порядке. А как ваши дела?

— Я счастлив, что вы пришли сюда с советником Мичелокакисом. Чудесно! Хотите сесть за свой любимый столик?

— Буду вам признательна, — поблагодарила его Джасинда.

Когда Питталуге назвал Дантона «советник Мичелокакис», она непроизвольно вздрогнула, так как на мгновение вернулась в прошлое, в момент, когда приходила сюда со Стефаном.

Садясь за столик, к которому их подвел приветливый хозяин, Дантон нахмурился.

— Могу я взять это у вас, советник Мичелокакис? — Питталуге указал на пакеты в его руках.

— Спасибо, — Дантон тут же протянул их ему.

— Я сейчас вернусь с вашим кофе, — по-дружески кивнул хозяин кафетерия.

— Что это ты вдруг нахмурился? — спросила Джасинда, когда мужчина отошел.

— Он флиртовал с тобой, — еще больше нахмурился Дантон.

— Что?.. Кто? Ты имеешь в виду мистера Питталуге? — искренне удивилась Джасинда.

— Да.

— И тебя это беспокоит?

— Я… ну да. Ты же моя мать.

— Дантон, мы же уже говорили с тобой об этом. Ты не можешь видеть во мне только свою мать. Помимо этого я всегда была и останусь женщиной.

— Я знаю, и все же…

Неожиданно для себя Джасинда осознала, что Дантон на самом деле не мог примириться с этой мыслью, казавшейся ему явно противоречивой. Откинувшись на спинку стула, она попыталась оценить сложившуюся ситуацию. Она видела, как внезапная смерть Стефана потрясла ее детей, но сильнее всех это ударило по Дантону, буквально боготворившему своего отца. Джасинда хорошо помнила все те ночные разговоры, что они вели вдвоем, сидя в кабинете Стефана и обсуждая сотни всевозможных вещей. И прекрасно понимала, что Дантон — как старший сын — больше всех нуждался в поддержке и советах отца. Особенно сейчас, когда стал членом Ассамблеи.

После смерти Стефана Дантон очень серьезно относился к своим обязанностям первенца. Он считал своим долгом быть в курсе ее здоровья, постоянно звонил ей и по возможности всегда приезжал. Джасинда высоко ценила его заботу, и все же собиралась донести до сына, что у нее есть своя личная жизнь. Жизнь, в которой, как она надеялась, будет Джотэм.

Не успела она заговорить, как появился Питталуге с кофе и тарелкой сладостей.

— А вот и я.

— О, мистер Питталуге, вы меня балуете, — Джасинда с восхищением смотрела на тарелку, где лежали ее любимые пирожные и несколько специально для Дантона.

— Ни в коей мере, мадам. Могу я еще что-нибудь сделать для вас?

— Да. Я хотела бы приобрести для своей сестры несколько фунтов вашей чудесной кофейной смеси.

— Я позабочусь об этом, — мужчина улыбнулся и, слегка поклонившись, ушел.

— Дантон. Я люблю тебя. В нашей семье ты главный мужчина, но это не делает тебя моим господином. Даже твой отец никогда не претендовал на это.

— Мама…

— Позволь мне закончить, — Дантон тут же закрыл рот, так как ее «материнский тон» безукоризненно действовал на него даже после того, как он повзрослел. — Твой отец был моим спутником жизни, и я очень скучаю по нему, но не думаю, что он не хотел, чтобы после его смерти я продолжала радоваться жизни. Впрочем, как и я хотела бы, чтобы он жил дальше, если бы ситуация была противоположной.

— Но…