Испытание космосом

Роберт Хайнлайн Испытание космосом

Наверное, это было слишком самонадеянно — выйти в космос. У человеческой расы всего две устойчивые боязни — боязнь шума и боязнь падения. Эта жуткая высота — и с чего это человек в здравом рассудке и по доброй воле окажется там, откуда он может падать — и падать, и падать… Но все космонавты ненормальные. Уж это каждый знает.

Он нашел, что врачи обошлись, с ним по-доброму.

— Вы счастливчик. Не забывайте об этом, старина. Вы еще молоды, а пенсия обеспечит вас на будущее, у вас целы все руки и ноги, и вы в отличной форме.

— В отличной форме! — Голос его против воли презрительно дрогнул.

— Да нет же, вы меня не поняли. — Главный психиатр мягко настаивал. — Небольшая встряска, которая с вами приключилась, никакого вреда вам не причинила за исключением того, что вам нельзя больше в космос. Я даже не могу по-настоящему назвать акрофобию неврозом: боязнь высоты — нормальное и здоровое явление. Просто у вас это немного сильнее, чем у большинства, но это не ненормально, если учесть, через что вы прошли.

Напоминание снова заставило его содрогнуться. Он закрыл глаза и опять увидел, как звезды колесят под ним. Он падал… бесконечно падал… Его привел в себя голос психиатра, который донесся откуда-то издалека:

— Спокойно, старина! Взгляните кругом!

— Извините.

— Ну что вы! Расскажите-ка мне, что вы собираетесь делать.

— Не знаю. Наверное, работу найду.

— Компания предоставит вам работу, вы же знаете.

Он покачал головой:

— Не хочу я болтаться в космопорте.

Носить на рубашке жетон, который показывает, что ты когда-то был человеком, к которому должно обращаться с почетным титулом «капитан», пользоваться привилегиями пилотской пенсии на основании того, что ты был им; замечать, как замолкают профессиональные разговоры при твоем приближении, и потом раздумывать, что это они такое говорили за твоей спиной, — нет уж, спасибо!

— Да, это разумно. Лучше подальше от всего, пока вы не почувствуете себя лучше.

— Вы думаете, я это одолею?

Психиатр поджал губы.

— Возможно. Это же функциональное, вы знаете. Не травма.

— Но вы так не думаете?

— Я этого не говорил. Я и правда не знаю. Мы еще так мало знаем о том, что заставляет человека так или иначе функционировать.

Понятно. Ладно, надо идти.

Психиатр встал и протянул ему руку:

— Ну что же… если вам что-нибудь понадобится… Да в любом случае заглядывайте к нам.

— Спасибо.

— Вы поправитесь, я знаю.

Но психиатр покачал головой, когда его пациент вышел: похоже, у этого человека не было самообладания.

В те дни только незначительная часть Большого Нью-Йорка была покрыта крышей; он не выходил из метро, пока не оказался в этом районе, потом отыскал переулок, где по обе стороны тянулись квартиры для холостяков. Он опустил монету в щелочку первой же двери, где горела сигнальная лампочка «свободно», закинул туда свой вещевой мешок и вышел. Районный инспектор дал ему адрес ближайшей конторы по найму.

Он отправился туда, занял свое место за столом для опроса, проставил отпечатки пальцев и начал заполнять анкеты. При этом к нему вернулось забавное ощущение, будто все начинается сначала, — ему не приходилось искать работу с тех самых пор, как он поступил в школу космонавтов.

Он пропустил в анкете свое имя — и колебался даже тогда, когда все остальное было заполнено. Рекламной известности у него было выше головы, ему не хотелось, чтобы его узнали, он совершенно не желал, чтобы перед ним трепетали. Более того, ему вовсе не хотелось, чтобы кто-то называл его героем. Наконец он написал: «Уильям Сондерс» — и опустил бланки в отверстие.

Он приканчивал уже третью сигарету и готовился приняться за четвертую, когда экран перед ним наконец загорелся. На него уставилась симпатичная брюнетка.

— Мистер Сондерс, — сказало изображение, — проходите, пожалуйста. Дверь номер семнадцать.

Там оказалась брюнетка во плоти. Она предложила ему стул и сигарету.

— Устраивайтесь поудобнее, мистер Сондерс. Меня зовут мисс Джойс. Я хочу с вами побеседовать по анкете.

Он устроился на стуле и ждал, не говоря ни слова.

Когда она поняла, что он не собирается говорить, она добавила:

— Так вот, то имя — Уильям Сондерс, которое вы нам дали, — в нем нет надобности. Ведь мы знаем, кто вы, по отпечаткам пальцев.

— Я об этом догадываюсь.

— Конечно, я о вас знаю все, что знает каждый, но это ж надо — назвать себя Уильямом Сондерсом, мистер…

— Сондерс.

— Мистер Сондерс, это заставило меня обратиться к карточке. — Она приподняла катушку микрофильма, повернутую так, чтобы он мог прочесть на ней свое настоящее имя. — Теперь я знаю о вас очень много больше, чем знает публика, и больше, чем вы сочли нужным сообщить в анкете. Это хорошая пленка, мистер Сондерс.

— Спасибо.

— Но я не могу воспользоваться ею, чтобы устроить вас на работу. Я даже не могу сослаться на нее, если вы настаиваете на том, чтобы скрываться под именем Сондерс.

— Меня зовут Сондерс. — Голос его звучал тускло и невыразительно.