Испытание любовью

Перед его глазами поплыли вдруг красные круги. Лавина гнева, сдерживаемая только нечеловеческими волевыми усилиями, сдвинулась, и ее мощь, соединившись с мощью полученного сексуального заряда, снесла последнюю линию обороны, которую Габриэль тщательно пытался удержать в последние дни.

Хватит притворства! Хватит глупых, никому не нужных игр! Он хочет ее, и он ее получит!

Застигнутая врасплох жадным блеском его глаз, загипнотизированная исходящей от Габриэля волной сексуальной агрессии, Грейс пришла в себя, только когда Габриэль грубо схватил ее за руку и рванул на себя. Она отшатнулась, напуганная тем выражением, которое исказило, совершенно преобразило лицо человека, ставшего ее мужем, но с таким же успехом она могла бы сопротивляться стихии. Габриэль целовал ее губы, щеки, подбородок, покрывал поцелуями ее шею. Грейс больше не только не предпринимала попыток противостоять натиску, но и охотно уступала грубой силе.

Пуговицы посыпались на пол, когда Габриэль рванул на ней блузку. Грейс ахнула от сладкой боли и мучительного наслаждения — это его губы сдавили бугорок соска — и пошевелила бедрами, подчиняясь проснувшемуся в ней любовному импульсу.

— Габриэль, пожалуйста!

Он отстранился, посмотрел на нее и с трудом узнал. Сейчас перед ним была другая женщина, женщина, охваченная страстью, женщина, чье желание равнялось его собственному. С растрепавшимися волосами, с широко открытыми синими глазами, в глубине которых бушевал огонь, с призывно приоткрытыми губами, Грейс совсем не походила на элегантную и аккуратную, немного застенчивую и независимую Грейс Уотерс, которую он знал. Или думал, что знал.

— Ты хочешь на кровати?

— Да, — едва слышно прошептала она.

Габриэль перенес ее на кровать, снял с нее блузку, юбку, бюстгальтер и трусики. Грейс лежала с закрытыми глазами, сжав зубы и плотно сомкнув бедра. Габриэль стал раздеваться. Он не спешил, он хотел, чтобы Грейс помучилась, приготовилась к неизбежному, и только тогда, когда его собственное терпение подошло к концу, раздвинул ей ноги.

Грейс приняла его с легким стоном и, подавшись навстречу, тут же обхватила ногами. Остатки сдержанности Габриэля будто смыло огромной волной. Их первый любовный танец продолжался недолго: подгоняя друг друга и подгоняемые собственным вожделением, они быстро достигли пика и замерли, ловя последние капли наслаждения.

— Ты в порядке? — озабоченно спросил Габриэль, проклиная себя за грубость, несдержанность и поспешность.

Неужели ослепленный страстью, он снова обидел ее, причинил боль этой восхитительной женщине? Ему стоило немалых трудов сдержать рвущийся наружу стон отчаяния.

— Я в порядке, Габриэль. Более чем в порядке. Ты… Это было прекрасно.

Ее слова подействовали на него сильнее любого эликсира. Габриэль положил руку на живот Грейс, зная, что будет готов к продолжению через пару минут, и тогда они снова исполнят упоительный безумный танец.

— Но это не значит, что мы переходим на регулярный график. — Грейс остановила его скользнувшую ниже руку. — Нам надо думать о Стефани. Если девочка узнает о нашей близости, она может подумать, что я занимаю в твоем сердце ее место. Так что все должно остаться по-прежнему.

Если Грейс полагала, что разумные доводы могут остановить объятого страстью Габриэля, то она ошибалась.

— Что ты делаешь?

Он не ответил, да и она уже не услышала бы его ответ.

10

Грейс разглядывала лежащий перед ней продолговатый пакет с настороженностью сапера, оказавшегося один на один с миной и не знающего, какой проводок перерезать. Под опоясывающей сверток атласной лентой Грейс обнаружила крохотную карточку на которой было написано: «Грейс — с любовью и благодарностью. Габриэль».

Что там, она не знала. Утром Габриэль сказал, что съездит проведать Стефани и вернется к завтраку. Грейс вяло подумала, что ей следовало бы принять душ и одеться, а не сидеть в халате и размышлять над ситуацией, в которой они оба оказались.

Они уснули только под утро, совершенно обессилевшие и абсолютно счастливые. Такого любовника — искусного, терпеливого, страстного и ненасытного — у Грейс еще не было. Габриэль творил чудеса. Все ее тело сладко ныло, и это было свидетельством того, что встававшие перед глазами Грейс яркие эротичные картины не были просто игрой воображения.

Грейс виновато вздохнула. Что же все-таки случилось? Что на нее нашло? Куда подевалась ее обычная сдержанность? О чем, черт возьми, она вообще думала? Ни о чем. В том-то все и дело, что она вообще ни о чем не думала. Потому что, если бы думала, то никогда не попала бы в такое идиотское положение. И что делать теперь? Да, им было хорошо вдвоем, но Габриэль выбрал ее не на роль настоящей жены, а сама она отнюдь не стремилась к тому, чтобы в ее жизни появился постоянный мужчина. У нее есть бизнес, и этот бизнес требует пристального внимания и всех сил.