Испытание на прочность

Солнечный ожог сошел точь-в-точь в последний день заезда, удалось под занавес пощеголять с красивым золотистым загаром (который по приезде домой уже через неделю смылся, и стоило терпеть такие лишения!..). Да что там говорить, великолепно съездили на море, мечта всей жизни!

И самое главное огорчение — не получилось никакой захватывающей дискотечной жизни, что Янка себе не раз рисовала в сладких мечтах. Здесь тебе не город, можно гулять у моря хоть до самого утра, лишь бы было с кем… Но все ее мечтания опять разбились в пух и прах: только и всего, что прогуливалась по вечерам бок о бок с довольной щебечущей мамой и той самой (на первый взгляд безобидной) новой подругой тетей Аллой. И чуть не сгорала от стыда, сталкиваясь с оживленными компаниями молодежи где-то ее возраста или постарше. Если б не Янкин полный идиотизм в день приезда, то могла бы потихоньку познакомиться на пляже (как-нибудь подальше от мамы, разумеется), авось бы и приняли в свою стаю… Ничего подобного уже давно не светило, но все равно сжигало сомнение: а вдруг бы не приняли, посчитали за малолетку?

Все девушки в облюбованной ей компании, что чаще других попадалась на глаза, были красивыми и раскованными, намного красивей нее. И загорелыми до бронзы, будто жарились на песке все лето. (Поглядывая издалека на бойких смешливых девчат, Янка однообразно вздыхала, что по сравнению с ними смотрится очень бледно.) А про парней и говорить нечего… Особенно один, высокий и блондинистый, с золотистой копной выгоревших на солнце волос и рельефными в меру мускулами — похожий по типу на Андрюшу, только загорелый дочерна, — поразил ее девичье сердце. Ни на что особенное Янка, конечно же, не рассчитывала: видела ведь без бинокля, как роятся вокруг приглянувшегося ей высокого блондина в шлепанцах плотные ряды девчонок, не протолкнешься… Не одна она такая умная.

А по приезде в Город, все еще пребывая в легкой меланхолии, поддалась на Галькины уговоры и согласилась на "стрелку" с ней и таинственным новым парнем (целью стала, разумеется, демонстрация последнего). Увидев Андрея впервые, неслышно про себя ахнула: до чего же похож на того курортного плэйбоя!.. Ну, хоть хватило ума и силы воли не влюбиться в парня подруги. (Андрюша сам в этом подсобил, вовремя вернул с небес на землю, как он это умеет.) Галька, наверно, перед встречей разболтала, что подружка только-только вернулась с моря, Андрэ уже весь в ожидании, и тут глазам предстает нечто белое с розовым в ореоле распатланных волос… И Андрюша с обаятельной улыбкой отмочил свой первый — но далеко не последний! — фирменный прикол: при виде Янки мечтательно закатил глаза и провозгласил на все кафе:

— Девочка цвета шоколада!

Галька недоуменно на него вытаращилась, хлопая растерянными черными глазами с заметно размазанной из-за жары тушью, и тот со снисходительной физиономией пояснил:

— Белого.

С тех пор и повелось, слово за слово… По Галиному остроумному определению, как кошка с собакой.

Кто же мог подумать, что всего через месяц, уже в начале сентября закрутится у Янки такая активная личная жизнь! Аж чересчур активная. И что теперь с Сергеем делать, как объясняться — непонятно, непонятно… Угрызений совести по поводу своего бегства с босяцкой вечеринки она, само собой, не испытывает, но ситуация все равно не из приятных.

Глава одиннадцатая. История…

— Позвольте замереть в глубоком пардоне!

— Позволяю.

(Из к-ф "Гардемарины, вперед!")

Уже засыпая, Янка вспомнила про сегодняшние рекомендации Мартына и колоссальным волевым усилием заставила себя включить круглую ночную лампу на тумбочке у кровати. Даже ее неяркий приглушенный свет бесчеловечно бил в глаза, Яна обождала полминуты, борясь со сном, и сквозь полу-зажмуренные веки стала рассматривать свои руки. Но — увы и ах! — те выглядели самыми обыкновенными: с тонкими длинными пальцами (за которые ее во втором классе преобидно дразнили) и средней длины продолговатыми ногтями со следами синей пасты. До Алинки с ее маникюром, конечно, далековасто… Единственной приметной чертой был указательный палец, самодовольно изогнутый вверх, словно бы курносый, как его хозяйка. А больше ничего — ну руки тебе как руки…

Ухмыляясь сама себе, Янка из какого-то озорства вслух размеренным голосом пересчитала на каждой руке пальцы, довольно хихикнула и с чувством выполненного долга погасила свет. Но сон пропал без следа, точно обиделся за оказанное ему неуважение. На электронных часах у кровати грозно высветилась цифра одиннадцать, за нею двенадцать, а она все не спала, лишь проваливалась иногда в легкую полудрему. А потом закрутилось что-то непонятное, и опять было не разобрать: то ли это сон такой, то ли самый обычный реал…