Испытание на прочность

А потом этот милый воспитанный ребенок изо всех сил шарахнул его кулаком по спине, вот ведь!.. Нет слов, одни буквы. Богдан от неожиданности охнул и пришел в себя, заерзал на траве, потирая ушибленную спину. И воззрился на нее с неудовольствием (это еще мягко выражаясь!):

— Что это было?

— Удар Нагваля, — с довольной улыбкой ввернула что-то непонятное Янка, но сразу же посерьезнела: — Нужно было тебя вернуть. Как состояние?

— Хорошо… — он прислушался к себе: и в самом деле, что-то непривычное. — Так спокойно… Мыслей почти нет.

— Поздравляю! Ты остановил внутренний диалог, — Лялька, похоже, собиралась дружески похлопать его по плечу, но Богдан рефлекторно дернулся — а то вдруг опять заедет со всей дури!.. (И самому стало смешно: деликатного сложения девчонка и рядом с нею "шкаф трехстворчатый" — все переживает, как бы не отдубасили!)

А Янка продолжала разлагольствовать с чертовски важной миной, с горящими на вдохновенном бледном лице темными глазищами:

— Чтоб получить это состояние, люди принимают наркотики, гробят свое здоровье. А все настолько просто, представляешь?..

"Таких в средневековье на костер отправляли. Если б родилась в то время…" — промелькнула у него в голове странная донельзя мысль, и откуда только взялась?

— Со мной еще никогда такого не было. Я себя не узнаю, — по инерции проговорил Богдан и рассмеялся, чувствуя, что какие-то невидимые внутренние затворы слетают с него в два счета. Вот ведь как: пыжился до последнего, пытаясь произвести на Куклу впечатление, а теперь в один миг стало все равно. Пускай думает про него, что хочет: — Это не я!.. Но мне это нравится.

— Еще бы! — со знанием дела подтвердила Яна. — Самое главное — тишина и гармония вот здесь… — и с чувством приложила руку к своей куртке (где-то в районе сердца, надо понимать).

— Эй! Поставь на место! — потребовало "деликатное создание" и нетерпеливо задрыгало ногами в ботинках на внушительной шипастой платформе. — Кто протянет руки, тот протянет ноги! Не слышал?

— А как же, слышал! Надпись на трансформаторной будке, — рассмеялся Богдан. — Это тебе за "удар Нагваля", — сообщил не без злорадства и нарочно помедлил несколько секунд, но все же послушался и осторожно опустил ее на землю. (А то еще, чего доброго, обидится, возвышенная ведь натура! "Протянешь ноги", значит.) — Что-то ты в весе пера.

Заслышав про вес пера, Янка заметно подобрела, да настолько, что даже сцен по поводу несанкционированного рукоприкладства устраивать не стала. Вместо того капризным голосом зажаловалась-заныла — скорей всего, только для порядка:

— Терпеть не могу, когда хватают без спросу!.. — и принялась обеими руками приглаживать порядком разлохмаченную шевелюру.

— А что, часто случается? — осведомился Богдан и помрачнел, полезло всякое в голову… А она ничего не заметила, самозабвенно болтала, косясь одним глазом в чисто символическое зеркальце, непонятно откуда взявшееся у нее в ладони:

— Просто на руки — это еще ничего, жить можно. У меня брателло любит вверх ногами переворачивать, морда!..

Обрадовавшись такому повороту событий, он сделал обманный резкий выпад в ее сторону, Лялька проворно отскочила и на всю аллею запротестовала:

— Только без рук! Смотреть можно, трогать руками нельзя.

— Рассвирепела муха, как тигр! Сама ж идею подала, — ухмыльнулся Богдан, но боевую стойку не поменял.

— На "ты" переходить не будем! — торжественно объявила Янка. И засмеялась во все горло так, что весь Приднепровский спуск, наверное, услышал.

Когда пересмеялись и поостыли на холодном ветру, он все же не удержался от весьма оригинального вопроса:

— Лучше скажи, какая у меня аура?

Лялька опять напустила на себя страшно деловой вид и принялась старательно, со всеми подробностями перечислять:

— Хорошая, светлая. Почти нет темных пятен. И сердечный центр открыт…

— Что это значит?

— Это хорошо, когда открыт. У многих людей здесь все темное, будто цементом залито, — она снова похлопала себя по нагрудному карману, в котором что-то отчетливо звякнуло. — А когда открыта сердечная чакра, это способность любить, доверять другим… У маленьких детей она всегда открыта, пока взрослые не поработают, — Яна с сожалением вздохнула и даже как-то пригорюнилась, повесила нос.

— Интересно с тобой, — прервал он затянувшуюся паузу. (Самая безопасная формулировка, в нейтральных выражениях. Когда хочется схватить в охапку и не отпускать, и тащить на руках до самого дома — тут уже не "интересно", а что-то в корне другое.)

— Приходите еще, — лукаво улыбнулась Лялька и искоса заглянула ему в лицо. Неужели кокетничает? А то Богдану грешным делом стало казаться, что они постепенно съезжают на стереотип "друзья в доску": когда можно от души подуреть и посмеяться, без злости друг друга подкалывая, но не более того. Не зря ведь про своего брателло песню завела — может, занесла уже в ряды "братьев по разуму"!

— А я пока не ухожу, — ответил он, лишь бы не молчать. И оглянулся по сторонам, пораженный: — Время остановилось.