Испытание огнем

- Замечательный народ в морской пехоте. Никогда не теряются в бою, никогда не оставят друг друга в беде. Прямо душа радуется, как они дерутся. Немцы пуще огня боятся их. Недаром прозвали "черной смертью"... - Кузнецов с минуту помолчал. - Был я недавно, товарищ полковой комиссар, в четырнадцатом батальоне морской пехоты. Когда пришел туда, как раз бой начался. Пришлось и мне включиться... Ну а после боя с ребятами беседовал. Есть там у них молодой коммунист по фамилии Нечай. С виду скромный, ничем не выделяющийся, но, как мне говорили товарищи, самый уважаемый человек в третьей роте. И не только потому, что толковый агитатор, умеет разъяснить людям, что к чему. Главное - в бою настоящий герой. Как-то рота попала в окружение, погиб командир, вышли из строя взводные. Положение - хуже некуда. И вот тогда Нечай принял командование подразделением. Приказал окопаться, занять круговую оборону. Целый день гитлеровцы почти непрерывно атаковали позиции роты, кричали нашим: "Сдавайтесь! Вы окружены". Морские пехотинцы отвечали метким огнем. Одним словом, выстояли. При этом десятка три гитлеровцев истребили. Нечай лично семерых фашистов прикончил. В перерывах между вражескими атаками он переползал от окопа к окопу, подбадривал краснофлотцев: дескать, главное - до ночи продержаться, а там вырвемся из кольца. И действительно, ночью, умело воспользовавшись темнотой и лесистой местностью, агитатор Нечай вывел роту из окружения. Раненых краснофлотцев а их было немало - вынесли на руках, доставили в санчасть. Взаимовыручка в батальоне поставлена образцово...

Или Хадыкин там у них. Тоже агитатор. В бою всегда первый. Имеет на своем счету десятка полтора уничтоженных гитлеровцев. И таких, как он, в батальоне много...

Кузнецов называл фамилии, подробно рассказывал о боевых эпизодах, в которых участвовали морские пехотинцы. Чувствовалось, что со многими из тех, о ком говорил, он не просто встречался, не просто беседовал, а успел по-настоящему сдружиться. И в самом деле, он обладал удивительной способностью быстро сходиться с людьми. Его хорошо знали во всех соединениях и частях армии как замечательного организатора, подлинного вожака молодежи. Всеобщим уважением пользовался он и в коллективе политотдела армии.

Еще до этой первой встречи со своим помощником по комсомольской работе я знал, что он - один из ветеранов армии: как и В. Н. Котенко, назначение в политотдел получил в августе сорок первого. Штаб и политотдел располагались тогда в Армении. Для молодого политработника, призванного из запаса и только что окончившего краткосрочные курсы при Военно-политической академии имени В. И. Ленина, все было ново: и горы, и близость границы. Выросший в самом центре европейской части страны, в Ивановской области, он сразу попал словно в другой мир. Но Кузнецов уже имел достаточно солидный опыт работы с молодежью. И этот опыт, накопленный в довоенные годы, помог ему быстро освоиться в новых условиях. С первого дня службы в должности старшего инструктора комсомольского отделения политотдела армии он постоянно находился, как мне потом рассказывали, в самой гуще молодых бойцов, отдавая воспитательной работе с ними все свои способности организатора, пропагандиста и агитатора. Назначенный несколько месяцев спустя помощником начальника политотдела по комсомольской работе, Павел Иванович не изменил своей привычке большую часть времени проводить в частях и соединениях, где, по собственному признанию, чувствовал себя гораздо увереннее, а главное нужнее, нежели в "канцелярии", как он говорил. Его всегда, как магнитом, тянуло к людям, к живой практической деятельности.

Примерно около года Павел Кузнецов был моим помощником по комсомольской работе. Человек незаурядных способностей, он оставил о себе самое благоприятное впечатление. И не случайно, что впоследствии П. И. Кузнецов стал начальником политотдела 9-й гвардейской бригады 3-го Сталинградского механизированного корпуса, где также проявил себя блестящим организатором партийно-политической работы.

В числе ветеранов армии были инспекторы, инструкторы и агитаторы политотделов, в частности старший политрук Николай Васильевич Горбунов, старший политрук Леонид Иванович Шахов, батальонный комиссар Михаил Степанович Григорович, старший политрук Николай Сергеевич Сурков и другие. Все они работали с полным напряжением сил, что, естественно, не могло не радовать меня, как начальника.

* * *

Морской пехоты в составе нашей армии было сравнительно немного. К тому же подчиненность морских частей продолжительное время оставалась, по существу, двойной: находясь в составе армии, они вместе с тем не порывали связей с командованием Черноморского флота. В определенной мере это касалось и политического обеспечения их боевой деятельности. И все же моряки стали своими людьми в нашей большой армейской семье, слава о них росла день ото дня.