Испытание огнем

В заключение Ермолаев сообщил, что по предварительному решению командующего в район поселка Эриванского и станицы Шапсугской, на фланги рубежа обороны 216-й стрелковой дивизии, предполагается переброска 77-й стрелковой дивизии полковника Е. Е. Кабанова, 255-й бригады морской пехоты полковника Д. В. Гордеева, 83-й морской стрелковой бригады подполковника Д. В. Красникова и некоторых других частей. Замысел смелый: в случае прорыва врага нанести по его вклинившейся группировке два сходящихся удара с флангов, чтобы окружить и уничтожить ее.

* * *

Как и следовало ожидать, малочисленные, сильно растянутые по фронту, ослабленные в предыдущих оборонительных боях части 216-й дивизии, несмотря на самоотверженность бойцов и командиров, не смогли выдержать натиска крупных сил врага. Гитлеровцам удалось потеснить наши передовые подразделения, занять несколько выгодных высот. Неоднократные контратаки не принесли результатов. Ожесточенность боев нарастала. Не считаясь с потерями, враг рвался вперед. Фашистское командование стремилось достичь успеха любой ценой. А в успехе гитлеровские генералы не сомневались. Они знали, что перед ними ослабленное в предыдущих боях соединение, к тому же растянутое на значительном фронте. Еще одно усилие - и еще один город на побережье Геленджик будет в их руках, а целая советская армия окажется в котле. Ради этого гитлеровское командование не жалело сил. Да и потери несли в основном союзники - не жалко!

Там, где позволяли условия местности, румынских егерей поддерживали немецкие танки, а с воздуха - крупные силы авиации.

Но быстрого продвижения не получилось. Части нашей 216-й стрелковой дивизии и недавно сформированной 2-й бригады морской пехоты с каждым часом усиливали сопротивление. Потери противника росли, а продвинулся он всего на шесть километров. Тем временем к району боя скрытно подтягивались новые наши части.

К вечеру наступление румынских егерей на большинстве участков было остановлено.

В конце дня 24 сентября А. А. Гречко провел заседание Военного совета. Оно продолжалось всего несколько минут. Командующий поставил задачу: к исходу 26 сентября разгромить вклинившуюся вражескую группировку и на фронте 216-й стрелковой дивизии восстановить прежнее положение.

Пока шли оборонительные бои, я вместе со своим помощником по комсомольской работе П. И. Кузнецовым, которому только что присвоили звание батальонного комиссара, побывал в частях и подразделениях, сосредоточенных у станицы Шапсугской и поселка Эриванского. Всюду чувствовался подъем, настроение у стрелков, артиллеристов, минометчиков, морских пехотинцев было боевое. Им еще не говорили о готовящемся контрударе, но все были уверены, что скоро наступит перелом в событиях.

Собственно, догадаться об этом было нетрудно и по усиленному подвозу боеприпасов, и по сосредоточению артиллерии, и, конечно, по содержанию партийно-политической работы. В докладах старших командиров и политработников, в беседах ротных и взводных агитаторов все чаще звучали желанные слова: "наступление", "контрудар", "разгром врага".

Вместе с начальником политотдела 77-й стрелковой дивизии батальонным комиссаром Усейном Джавадовым зашли в одну из ротных землянок. Там отдыхали несколько бойцов и младших командиров.

- Как дела? Как настроение? - спросил я.

Все повернули головы в сторону рослого, уже немолодого человека с пышными рыжеватыми усами. Он быстро встал, старательно одернул гимнастерку, представился: сержант Рудный.

- Дела идут нормально, товарищ полковой комиссар. И настроение неплохое, потому как готовимся к наступлению. Пора гнать немца с нашей земли.

- Вы говорите, готовитесь к наступлению, но ведь пока наступает противник.

- Оно, конечно, так, товарищ полковой комиссар. Пока наступает фашист. Но как только он малость повыдохнется, ударим мы.

- Откуда вам это известно? Может, придется обороняться, а не наступать? Нужно быть готовым ко всему.

- Это нам ведомо. Но уж очень надоело обороняться. Сейчас все только и думают, только и говорят о наступлении.

- Кто, например, говорит?

- Все, товарищ полковой комиссар. Спросите любого бойца моего отделения. Нам, конечно, никто не докладывал, почему нас срочно перебросили сюда, в поселок Эриванский, и почему мы вторые сутки не воюем, вроде на отдыхе, на курорте прохлаждаемся. Но мы и сами сметку имеем. Я, к примеру, так своим умом прикидываю: начальство ждет, пока немец ослабеет, а потом уж и мы в дело вступим, чтобы добить его, проклятого, и вперед двинуться.

И так рассуждал, так думал не один сержант С. П. Рудный.

Тон в наступательной пропаганде и агитации задавали лекторы и агитаторы политотдела армии, в частности М. С. Григорович, А. А. Гречухин и другие. Перед выездом в войска политотдельцы получили указание развивать у людей наступательный порыв и оказывать в этом отношении помощь командирам и политработникам. Соответствующее указание было дано и начальникам политорганов.