Испытание огнем

Гитлеровцы яростно оборонялись на одной из центральных площадей Шнейдемюля. Укрепившись в большом кирпичном здании, они простреливали площадь многослойным огнем, не давали нашим стрелкам поднять головы. В сложившейся обстановке стрелкам не могли помочь ни танкисты, ни самоходчики, так как с противоположной стороны площади фашисты вели огонь из противотанковых пушек. А между тем овладеть зданием, господствовавшим над значительной частью города, было очень важно для нас. Помочь делу взялись саперы. Молодой коммунист рядовой Г. Грачев и его друг рядовой Т. Коровин, дождавшись темноты, скрытно подползли к зданию и заложили у его основания большое количество взрывчатки. В полночь прогремел мощный взрыв. Значительная часть дома рухнула. Воспользовавшись этим, наши стрелковые подразделения совершили стремительный бросок через площадь, захватили первый этаж, а вскоре полностью очистили здание от гитлеровцев. Над крышей взвился красный флаг. Под утро противник вынужден был оставить площадь...

Уличный бой требует инициативы, дерзости, смекалки. Наши солдаты и офицеры именно так и действовали. Никто не оставался в стороне, не прятался за чужую спину. В этом кровопролитном, ожесточенном и, по существу говоря, первом для нас крупном сражении на немецкой земле советские люди как бы держали боевой экзамен. Каждый коммунист, каждый комсомолец чувствовал всю полноту ответственности за успех боя и стремился быть примером для других.

9 февраля зажатые в кольцо гитлеровцы контратаковали особенно часто и настойчиво, пытаясь вырваться из города. Враг нес огромные потери, лез напролом. Сдержать его было нелегко. В обоюдоострых схватках несли потери и наши части. Один только полк, которым командовал полковник Осыка (60-я стрелковая дивизия), потерял в тот день убитыми и ранеными 108 человек, в том числе 24 коммуниста и 36 комсомольцев. И эти цифры не случайны, ведь коммунисты и комсомольцы были душой боя, сражались на самых ответственных и опасных участках, не жалели ни крови, ни жизни во имя победы.

Бои продолжались с неослабевающим напряжением.

11 февраля войска 129-го стрелкового корпуса генерал-майора М. Б. Анашкина во взаимодействии с частью сил 125-го стрелкового корпуса штурмом овладели городом Дойч-Кроне, расположенным примерно в полусотне километров северо-западнее Шнейдемюля. Это резко ухудшило положение окруженного шнейдемюльского гарнизона. О выходе из кольца теперь не могло быть и речи.

Мне было приказано срочно прибыть на командный пункт к генералу Ф. И. Перхоровичу. Встретил он меня вопросом:

- Как полагаете, Михаил Харитонович, не пора ли нам кончать с вражеским гарнизоном?

- Давно пора, товарищ командующий, да он не поддается. Гитлеровцы, как видно, пока не собираются прекращать сопротивления.

Генерал встал из-за стола, несколько раз прошелся по блиндажу.

- После занятия нами Дойч-Кроне, - сказал он, - для гарнизона Шнейдемюля остается единственный выход - капитулировать.

Надо, пожалуй, еще раз напомнить об этом гитлеровцам. Пусть сегодня же ваши товарищи подготовят и ночью проведут специальную передачу для окруженного гарнизона. Пусть расскажут о разгроме дойч-кроненской группировки. Речь должна идти о безоговорочной капитуляции. Для нас очень важно, чтобы все обошлось без дальнейшего кровопролития.

Как только стемнело, над притихшими полуразрушенными улицами осажденного города зазвучала мелодия Баха. Затем наши товарищи на немецком языке стали разъяснять окруженным, что теперь, когда советскими войсками взят Дойч-Кроне, у шнейдемюльского гарнизона нет никакой надежды на спасение, кроме безоговорочной капитуляции. Плен для каждого немецкого солдата и офицера - жизнь и возвращение после войны на родину, дальнейшее сопротивление - неминуемая гибель.

Пока наши слова адресовались всему гарнизону, немцы молчали. Но стоило диктору приступить к чтению текста письма Военного совета армии, обращенного лично к коменданту, с изложением условий капитуляции, вокруг громкоговорящей установки загрохотали разрывы снарядов и мин. Ответ Ремлингера был более чем красноречивым. Он отказался спасти от гибели тысячи своих соплеменников.

После окончания передачи я обо всем подробно доложил командующему. Он тут же позвонил по ВЧ в штаб фронта. Телефонный разговор продолжался всего две-три минуты. Положив трубку, Франц Иосифович решительно сказал:

- Что ж, если не хотят сдаться добром, добьем их огнем. Всех добьем. Перхорович резко повернулся к начальнику штаба: - Подготовьте приказ, Григорий Сергеевич. В семь ноль-ноль решительный штурм на полное истребление окруженной группировки. Пусть теперь не ждут пощады...

Утром огненный смерч обрушился на крепость. Наши войска пошли на решительный штурм. Двое суток длился бой на улицах города, затем в пригородном лесу, куда под натиском наших войск отошли уцелевшие немецкие подразделения.