Испытание огнем

— Не знаю, почему выбрали тебя, но точно знаю другое: ты особенный. Никогда об этом не забывай. И не забывай, как сильно… — Голос ее надламывается, по щекам катятся слезы. — Не забывай, как сильно я тебя люблю.

Мальчик — одновременно и Томас, и не он — отвечает, произносит нечто бессмысленное:

— Ты сойдешь с ума, мамочка? Как говорят по телевизору? Как… как папа?

Женщина запускает пальцы ему в шевелюру. Женщина ли? Нет, его мать. Мамочка.

— Не бойся, родной, — отвечает она. — Ты этого не увидишь.

Улыбка на ее губах тает.

* * *

Томас опомниться не успел, как сон растворился в темноте, оставив его в водовороте мыслей: правда ли новое воспоминание выплыло из бездны амнезии? Правда ли Томас увидел мать? Он что-то говорил о безумии отца… Глубоко в душе проснулась острая боль, и Томас поспешил нырнуть обратно в забвение.

Сколько еще прошло времени, он сказать не мог. Позднее Тереза опять связалась с ним: «Том, что-то не так…»

Глава вторая

С этих слов Терезы все и началось.

Голос девушки прозвучал будто с противоположного конца гулкого тоннеля. Томас попробовал пробудиться, но сон — это коварное, густое и вязкое состояние-ловушка — не отпустил. Томас уже осознал себя в мире яви, однако усталость не давала выбраться из него полностью.

«Томас!»

В голове будто скребли острыми когтями. Ощутив крохотный укол страха, Томас решил: все это сон. Да, сон. Они в безопасности, бояться не надо. Терезе ничто не угрожает, и можно спать дальше. Расслабившись, он поддался дремоте.

Послышались иные звуки: удары, металлический звон, грохот, крики друзей… В сознание Томаса они проникали эхом, далеким и приглушенным. Крики стали пронзительней, возвещая о запредельной боли. Томас лежал, словно укутанный в кокон из темного бархата.

Погодите… Так быть не должно. Что говорила Тереза?

Борясь со сном, который мертвым грузом тянул вниз, Томас мысленно прокричал: «Подъем! Просыпайся!»

Чего-то не хватает, как будто из тела похитили важный орган. Тереза! Тереза пропала. Томас ее больше не чувствовал!

«Тереза! Тереза, отзовись!»

Ушло теплое чувство ее присутствия. Подруга не отвечала, и Томас, продолжая бороться со сном, вновь и вновь выкрикивал ее имя.

Тьма рассеялась, уступив место реальности. Объятый ужасом, Томас резко сел на кровати, потом спрыгнул на пол и огляделся.

Вокруг царил хаос.

Глэйдеры с воплями метались по бараку. Звучали дикие, страшные, какие-то нереальные крики, словно на бойне. Фрайпан, бледный, указывал на окно; Ньют и Минхо неслись к двери. Уинстон обхватил прыщавое лицо руками, как будто увидел жрущего живую плоть зомби. Другие глэйдеры, пихаясь и толкаясь, лезли к окнам, держась от них, впрочем, на почтительном расстоянии. А Томас внезапно понял, что не знает по имени практически никого из двадцати выживших в Лабиринте парней. Не самая уместная мысль в разгар хаоса…

Уловив краем глаза движение, Томас обернулся посмотреть — и всякое ощущение покоя и безопасности испарилось. Как вообще оно могло родиться? В таком-то мире!

В трех футах от кровати Томас увидел окно. Разбитое, занавешенное пестрой шторкой. За ним горел ослепительно яркий свет, и за прутья решетки окровавленными руками цеплялся человек: выпученные, налитые кровью глаза, на смуглом лице струпья и язвы; волос нет — только пучки, похожие на зеленоватый мох. На правой щеке отвратительная живая рана, сквозь которую видны зубы. С подбородка свисают нити розоватой слюны.

— Я шиз! — орал ходячий ужас. — Черт, я шиз!

Брызгая слюной, он принялся выкрикивать снова и снова:

— Убейте меня! Убейте! Убейте…

Глава третья

Томаса хлопнули по плечу. Вскрикнув, он обернулся. Рядом Минхо тоже смотрел на сумасшедшего.

— Зомби повсюду, — мрачно произнес куратор бегунов. Давешние надежды растаяли. — Наших «спасителей» и след простыл.

Томас привык жить в страхе и напряжении, но это уже слишком. Ощутить надежду — и сразу лишиться ее? Томас поскорее прогнал мимолетное желание уткнуться в подушку и расплакаться. Отрешившись от непроходящей боли и тоски по дому, от мыслей о безумии отца, он понял: нужен лидер и план. Иначе кошмар этой ночи не пережить.

— Внутрь еще не проникли? — ощутив странное спокойствие, спросил Томас. — Решетки есть на всех окнах?

Минхо кивнул на длинную стену.

— Ага. Прошлой ночью мы решеток и не заметили, было слишком темно. Да еще эти занавески с рюшечками… Никогда бы не подумал, что обрадуюсь решеткам на окнах.

Одни глэйдеры перебегали от окна к окну, прочие сбивались в кучки. На лицах у всех читалось смешанное выражение неверия и страха.

— Где Ньют?

— Здесь я.