Испытание огнем. Лучший роман о летчиках-штурмовиках

— Мама не хочет. Говорит: «В своей хате буду и мужа, и сына ждать. Будь что будет». Да и я теперь работаю… Так что мамино решение остается в силе.

Светлана взяла Матвея за руку:

— Скажи, а тебе страшно там?

Матвей не ожидал такого вопроса. А до этого момента и не ставил его перед собой. И теперь думал: как же все это на самом деле выглядит? Что он думает и ощущает в бою? Ему захотелось найти правду в своем, человеческом поведении и ответить на вопрос по-честному, без бравады.

Светлана, видимо, поняла его затруднение, отпустила руку Матвея и шла теперь молча.

— Света, может, я и не все в этом понимаю правильно, но, наверное, надо ответить так: когда получаешь задание на вылет — всегда волнуешься, а в воздухе и над целью — работаешь. С тобой опыт и ненависть к врагу; если ты его не убьешь — он убьет тебя. В это время бояться некогда. Потом, после вылета, когда остаешься наедине с собой и начинаешь вновь вспоминать вылет и бой, то бывает и страшно до озноба, а по спине мурашки ползают… Иногда во сне воюешь, и тут тоже бывает не до смеха: на тебя нападают, а ты никак из-под а таки вывернуться не можешь и маневрируешь до того, что во сне устаешь, а проснуться не можешь. Вот тут уж по-настоящему страшно бывает, даже вспотеешь, как в настоящем бою… Был у меня не так давно, на другом фронте, боевой вылет на немецкий аэродром, в котором погиб мой ведомый летчик. Тяжело было, немец гнался за мной почти сто километров, стрелял. Два раза попал в самолет. Но я все же выбрался из этой передряги. Как видишь, живой. Так вот, когда мы с немцем играли в «кошки-мышки», страха не было! Все время думал, как его обмануть. А позже… Несколько ночей воевал во сне. И так бывает не только со мной. Ребята иногда тоже ночью дневные бои видят.

Какое-то время шли молча. Стал слышен прерывистый гул моторов очередного немецкого бомбардировщика. Где-то южнее в небе бесшумно шевелились щупальца прожекторов. Их безмолвные лучи были пусты и холодны. Вверху для них не было никакой опоры, и они пропадали бесследно в вышине.

— Спасибо за правду, Матвей. Наверное, на войне у всех так.

И снова пошли молча.

Сердце девушки наполнилось теплотой к этому совсем незнакомому пареньку, который вместе с ее отцом и Миколой выполняет тяжелую солдатскую работу. Ей страшно захотелось, чтобы все пули и снаряды пронеслись мимо самолета Матвея, чтобы он не пострадал на войне, которая уже многим и многим принесла горе, страдания и смерть… Если бы она верила в бога и могла молиться?

Матвей думал о случайности встречи. Он благодарил эту вторую случайность: на его пути еще не встречалось такого необыкновенного человека, который бы излучал вокруг себя столько света и тепла. Их сегодняшнюю встречу его сердце отмстило радостно-тревожным перестуком. Оно уловило, вероятно, предназначенные ему лучи, идущие от Светланы, и теперь, как подсолнух к солнцу, тянулось к ней…

— Какое у тебя прекрасное имя, — как бы отвечая своим ощущениям, сказал Матвей. — Светлана, Света, Светик… Когда ты рядом, и на душе светлей становится.

— Правда, Матвей? Тебе нравится мое имя? Это меня так отец назвал…

Светлана остановилась.

— Вот наша хата.

Матвей сразу загрустил. Он стоял так близко от Светланы, что чувствовал запах ее волос. Ему нестерпимо захотелось взять эту хрупкую, беззащитную девушку на руки и унести подальше от свиста пуль, от падающих бомб…

Пытаясь заглушить нахлынувшие на него чувства, Матвей прервал затянувшееся молчание:

— Света, ваш дом рядом со станцией, и это небезопасно.

— А у нас погреб есть…

— Погреб? — Матвей усмехнулся. — Хочешь, расскажу тебе, что с нами было, как только мы сюда прилетели?

— Я слушаю тебя. — Она взяла его за руку, словно боясь, что рассказ быстро окончится и он уйдет от нее в неизвестность…

Вздрогнув от этого нежного прикосновения, Матвей с трудом заставил себя говорить:

— Самолеты нашей эскадрильи поставили в самом южном углу аэродрома. От стоянок речка и железнодорожный мост через нее в километре. Собралось нас несколько человек, летчиков, и попросили мы разрешения у нашего командира Наконечного пойти на речку выкупаться. Метрах в двадцати от моста разделись и прохлаждаемся. Шутим, и никто не услышал, как за облаками к этому месту подошли «Юнкерсы-88». Наверное, летели со снижением на убранных моторах, чтобы шуму было меньше. Когда они вышли под облака, кто-то из ребят как закричит: «Братцы! «Юнкерсы» на мост заходят!»