Испытание огнем. Сгоравшие заживо

А теперь второе. На испытательный полигон доставлена трофейная боевая техника фашистской армии: самолеты, танки, артиллерия, автомобили. Все это расставлено в определенных тактических вариантах. По разным целям будут бомбить и стрелять истребители, штурмовики и бомбардировщики. Нам приказано подготовить пару «илов» по танковой колонне, звено — по артиллерии на огневой позиции, эскадрилью — по оборонительной позиции роты. Все цели настоящие. Техника заправлена горючим и имеет на борту полный боекомплект. Люди заменены манекенами. Смотреть применение наших средств поражения будут самые высокие начальники и, возможно, сам товарищ Сталин. Условия работы: бреющий полет, израсходовать весь боекомплект самолета с одной атаки, никаких повторных заходов, потому что сзади будут вплотную по времени идти другие экипажи и группы. Назначаю командиром пары Осипова, звена — Шубова, эскадрильи — Маслова. Вылет завтра. Время будет уточнено. А теперь за подготовку…

Утро выдалось на редкость хмурое. Холодный дождь то усиливался, то немного ослабевал. Светлело небо, и ритм жизни на аэродроме сразу убыстрялся, но ненадолго. Через двадцать-тридцать минут аэродром вновь затягивался густой водяной дымкой. Этот холодный душ остужал горячие головы, оцепенение опять овладевало аэродромом. Как часто бывает в таких случаях: все готово, люди рвутся в воздух, начальники нервничают. но никто ничего не может сделать с погодой. Тут приказать некому и повлиять на обстоятельства нет никакой возможности.

Наконец звено Шубова и эскадрилью Маслова освободили от дежурства. Осипов и его ведомый старшина Цаплин остались на КП полка вдвоем.

Когда аэродром затянуло очередной волной дождя, Осипов посмотрел на часы — стрелки ушли за одиннадцать.

— Цаплин, мне думается, что если бы на полигоне не было начальников, которые приехали посмотреть нашу работу, то давно бы с нас эту задачу сняли.

— Наверное, так. Чего бы нас в готовности держать. Это ж не на фронте. Дело к обеду, а там скоро и сумерки. Видать, не слетаем сегодня.

— Слетаем или нет — пока неясно. Но готовыми надо быть на самую плохую погоду. Будет малюсенькое окошечко, и пошлют.

— Пошлют — слетаем.

Осипов посмотрел в окно. Дождь хоть и стал меньше, но продолжался.

Вошел начальник штаба:

— Осипов, сколько тебе времени надо на полет до цели?

— Двадцать одну минуту.

— Ну, тогда нормально. Передали, что на полигоне погода улучшилась и сейчас будем работать. Впереди тебя пойдут две пары истребителей, потом ты, а сзади — бомбардировщики: один и звено. Твое время удара — двенадцать тридцать. Цель прежняя: колонна танков.

— Понятно. Тогда мы побежали. Через двадцать минут вылет.

— Давайте по самолетам.

— Цаплин, по коням. Не забудь обогрев ПВД [8]включить, а то забьет водой или снегом и приборы поотказывают.

— Не забуду, командир.

Матвей не воевал вместе с Цаплиным, он пришел в полк с последним пополнением, из госпиталя. Но два месяца совместной службы и полетов позволили обоим хорошо понять друг друга, проникнуться взаимной симпатией и доверием. Оба надеялись на фронте летать в паре, бок о бок и крыло в крыло идти через огонь. Зная дисциплинированность и аккуратность Цаплина, Осипов не донимал его мелкой опекой, но все же командирская привычка взяла свое: не удержался и напомнил летчику о его подготовке к вылету. Присматривался к старшине с пристрастием, видя в нем всегда кандидата на командира пары и командира звена. Надеялся, что в бою Цаплин себя покажет зрелым солдатом и его задумка осуществится…

…Взлетевшая пара «илов» обрушилась ревом моторов на крыши домов аэродромного городка и сразу скрылась за плотной сеткой дождя. Ни Осипову, ни Цаплину еще ни разу не приходилось летать в такую погоду: облака не позволяли набрать даже сотни метров высоты, а дождь залил переднее стекло фонаря кабины матовой голубизной, через которую ничего нельзя было разглядеть. Матвей посмотрел вправо, на самолет своего ведомого. Цаплину, видимо, было невмоготу сидеть в дождевой мышеловке, и он сдвинул назад фонарь кабины. Сказав про себя старшине спасибо, Матвей тоже снял броневой колпак с переднего стопора и откатил его по направляющим рельсам назад. В кабине стало шумно, но зато в стороны все видно — можно было ориентироваться.

Земля стремительно вырывалась с боков залитого водой лобового стекла и сразу пряталась под широкие крылья. Мелькание дорог, перелесков, деревень и поселков было утомительным. Глаз не успевал их узнавать. Матвей решил, что если он будет пытаться в этих условиях вести детальную ориентировку, то обязательно запутается и заблудится. Надо выдерживать курс полета как можно точнее, чтобы не проскочить стороной изгиб Клязьмы и массив леса, от которых начинался боевой курс.

— Цаплин! Помогай с ориентировкой! Правильно идем?

— Вроде бы да!