Испытание Ричарда Феверела

– По-моему, никто и ничем мне не поможет, – ответила Люси. – Может ли кто-нибудь нам помочь искупить наши грехи?

– Во всяком случае, вы могли бы позволить мне заплатить мои долги, коль скоро именно вы помогли мне очиститься от некоторых моих грехов.

– О, милорд! – не без удовольствия сказала Люси. Женщине всегда бывает приятно думать, что она вырвала у змия жало.

– Я вам говорю сущую правду, – продолжал лорд Маунтфокон. – Чего ради я стал бы вас обманывать? Я ведь знаю, что вы не падки на лесть – и этим вы так отличаетесь от всех других женщин!

– Прошу вас, не надо так говорить, – перебила его Люси.

– Ну, во всяком случае, мой опыт позволяет мне это утверждать.

– Но ведь вы же говорили мне, что встречали таких… очень плохих женщин.

– Да, встречал. Ну а теперь на мое несчастье я встретил хорошую.

– На ваше несчастье, лорд Маунтфокон?

– Да, и даже больше того.

Его светлость многозначительно умолк.

«Какие все-таки мужчины странные! – подумала Люси. – Его, как видно, грызет какое-то тайное горе».

Том Бейквел, у которого была привычка под разными предлогами вваливаться к ней в комнату во время посещений знатного гостя, предотвратил признание, если его светлость вообще собирался делать ей признание.

Когда они снова остались вдвоем, Люси с улыбкой сказала:

– Знаете, ведь мне всегда бывает стыдно просить вас начать читать.

Лорд Маунтфокон изумленно на нее посмотрел.

– Читать?.. Ах да! Да, конечно! – он вспомнил о своих вечерних обязанностях. – Разумеется, я рад буду этим заняться. Дайте только вспомнить. На чем мы остановились?

– На жизни императора Юлиана[151]. Но, право же, мне очень стыдно просить вас читать мне вслух, милорд. Я ведь ничего этого не знаю; мне открывается целый мир… когда я слышу об императорах, и об армиях, и о событиях, происходивших на земле, по которой мы ходим. Я вся этим полна. Только, верно, вам это уже наскучило, и я уже подумывала о том, что не стану вас больше мучить.

– То, что приятно вам, приятно и мне, миссис Феверел. Поверьте, я готов читать, пока не охрипну, единственно ради того, чтобы слышать, что вы скажете о прочитанном.

– Вы надо мной смеетесь?

– Разве это на меня похоже?

У лорда Маунтфокона были красивые большие глаза, и ему достаточно было слегка опустить веки, чтобы в них появилось задумчивое выражение.

– Нет, это на вас совсем не похоже, – сказала Люси. – Я должна благодарить вас за ваше долготерпение.

Ее знатный гость принялся громко разуверять ее.

Теперь Люси надлежало усадить его за книгу – ради него, ради себя самой и ради кое-кого третьего; и этот третий являлся, может быть, во всем этом главным лицом. Чтением этим лорд Маунтфокон как бы оправдывал свое присутствие у нее в доме; и хотя у нее не было никаких сомнений и подозрений, ей все же становилось легче на душе, когда она вовлекала его в это почтенное занятие. И на этот раз она поднялась, взяла книгу, раскрыв, положила ее на стол прямо перед ним и принялась спокойно ждать, пока он надумает приступить к чтению, чтобы тогда сразу же позвонить и велеть принести свечи.

В этот вечер лорду Маунтфокону было трудно войти в свою роль, его охватила жалость к этому невинному беззащитному созданию, над которым сгустились такие тучи, что слова или намеки, которые готовы были вырваться, замерли у него на устах. Он сидел неподвижно, погруженный в молчание.

– А знаете, что мне в нем не нравится, – раздумывая, сказала Люси, – то, что он изменил своей вере. Он был бы настоящим героем, если бы не это. Я могла бы его полюбить.

– Кого это вы могли бы полюбить, миссис Феверел? – спросил лорд Маунтфокон.

– Императора Юлиана.

– Ах, вот оно что! Императора Юлиана! Ну так он был отступник; только ведь от веры своей он отступил из искренних убеждений. Он сделал это даже не ради женщины.

– Не ради женщины! – вскричала Люси. – А какой мужчина решился бы на такое ради женщины?

– Я бы решился.

– Вы, лорд Маунтфокон?

– Да. Я бы завтра же перешел в католичество.

– Вы делаете меня очень несчастной этими вашими словами, милорд.

– Раз так, то я от них отрекаюсь.

Люси слегка вздрогнула. Она взялась за звонок – велеть, чтобы принесли свечи.

– Так вы, значит, отвергаете новообращенного, миссис Феверел? – спросил ее знатный гость.

– Да! Отвергаю! Я не хочу иметь дело с человеком, который поступает против совести.

– А если он поступает по велению сердца и отдает себя целиком, то чего же еще вы от него хотите?

Люси позвонила. Ей было неприятно сидеть впотьмах с человеком, который оказался столь циничным. Никогда еще лорд Маунтфокон не разговаривал с ней в таком духе. К тому же сама его манера говорить сейчас была приятнее. В его голосе теперь уже больше не слышно было легкой аристократической гнусавости, остановок в поисках нужного слова и той величественной небрежности, с какой он преодолевал возникавшие вдруг затруднения.

Едва успела она позвонить, как дверь распахнулась и появился Том Бейквел. В ту же минуту кто-то два раза постучал во входную дверь. Люси было уже не до свечей.

– Неужели это принесли письмо, Том?.. Так поздно? – сказала она, побледнев. – Беги скорей и узнай.