Испытание (СИ)

Чувство юмора великое чувство, оно облегчает нам жизнь в тех условиях, где без него мы просто умрем, или сойдем с ума от душевной боли.

***

Номер 45, была ведь безумно счастлива, что хозяин снова зовет ее к себе. За место в его спальне она готова была удавить любую. Любую из этих гадин. Любую. Но он позвал ее и вот она, пришла, чтобы любить его, чтобы отдать ему свое тело и сердце.

Сегодня хозяин ждал ее, стоя у окна и глядя вниз. Он был обнажен. Как же она любит его сильное тело, дарящее ей блаженство. Он ее, и только ее. Хозяин повернулся, рабыня затрепетала под его взглядом, а когда велел знаком подойти, и вовсе потерялась от волнения.

Вот она. Арсений обошел девушку кругом. Красавица, отменно хороша, и такая же отменная дура. Придется учить. Взял ее за руки и подвел к стене, к тому месту, где были закреплены кольца для фиксации. В прошлый раз он привязывал ее тут, девушка уже была готова к любым действиям с его стороны, глаза заволокло туманом похоти, дыхание сбивалось от плотской жажды. Пока он ее привязывал, девчонка постанывала от удовольствия, в ожидании волшебства.

Но почему хозяин отошел и лег на постель?

Почему отрылась дверь... И вошла эта тварь чернявая?! Номер 32!? Что это?! Он что?! Что он с этой сукой делает?!!! Нет... Нет... Нееееееет!!!!!! Не делайте это на ее глазах! Она же умрет от этого, сердце сгорит в груди... Нет... Нет!!!!!!!

Через пару часов действо в постели закончилось. Хозяин был очень нежен с номером 32. Да и как с ней не быть нежным, прекрасный цветок, добрый и беззлобный, любящий. Отпустил ее спать, поцеловав на прощание. А после помылся, и ушел в другую комнату. Сидел перед монитором всю ночь, но так и не решился включить.

А Номер 45 проторчала привязанная у стены всю ночь. Отвязал он ее только утром и сразу велел уходить. Ее глаза побитой собаки заискивающе искали его взгляд, но хозяин на собаку не взглянул. Сказал коротко:

- Не поумнеешь, так будет всегда.

Отправил и сразу улетел. Подальше отсюда. К чертовой матери! Подальше!

Глупо мучаясь мыслью по дороге, узнала ОНА или не узнала, а если узнала, что подумала. Это называется размягчение мозгов. Вот как это называется.

Номер 45 вели обратно, она была молчалива и потихоньку наливалась жаждой мести. Нет, на него ее месть никогда не распространится, он ее шанс, ее счастье. Но эта маленькая гадина, номер 32, она фактически единственная свидетельница ее позора. Она... Она!

Глава 18.

Можно сколько угодно пытаться задавить чувства аутотренингом, кому-нибудь это удавалось? То самое, от чего хочешь избавиться навсегда, постоянно прорастает как жизнерадостный сорняк на огороде. Бороться бесполезно, надо принять и понять, почему так действует. Саша полночи не могла уснуть, все внушала себе, что ей безразлично, что ее не трогает ни разу... Но ведь трогает. Трогает.

Тогда она просто встала и ушла в ванную. Странное дело, в последнее время ванная все чаще становится ее убежищем. Лезть под душ не стала, просто уставилась на себя в зеркало. Посмотреть себе в глаза. Себе врать не сможешь, особенно в глаза.

Итак.

- Ты злилась на мелкую гурию?

- Злилась, - ответило безмолвное отражение.

- А за что?

- Ты знаешь.

- Не знаю, ответь мне.

- Не хочу.

- ?

- Унизительно.

- Тебя никто не слышит, а меня можешь не стесняться, мамзель Савенкова.

- Да! Подавись! Это ревность! Подавись!

- Так, очень хорошо, мы слышим слова истины. Ревность. А девочка-то причем? Ты злишься на что? На то, что она его любит? Так это ее право, ее горе и ее счастье. Это касается только ее. Так за что?

- Все верно. Не за что. Виноват только он.

- В чем виноват? Что вызвал ее? Он, между прочим, и номер 45 тоже вызвал, не забыла, если что? Так расскажи, в чем он виноват. Но только так, чтобы я поняла.

- Он... Он... Имел право. Он...Черт бы его побрал! Да! Он имеет право вызвать, кого захочет!

- О, да ты быстро смирилась с тем, что у него есть такое право! Привыкаешь подчиняться? А, мамзель Савенкова? Этак и сцены ревности начнешь закатывать, как номер 45?

- Не надо говорить мне эти гадости, не пытайся вывести меня из себя.

- Дорогая, ты и так не в себе, иначе мы бы с тобой не разговаривали. Итак, не увиливай, за что ты разозлилась на девочку?

Саша вдруг почувствовала, что страшно устала, и бороться собой, пытаясь скрыть от самой себя собственные душевные движения ей больше не хотелось.

- Ты права, во всем права. Я должна бы порадоваться за малышку. Девочка так счастлива была, что пойдет к нему. Она ведь его искренне любит. Это чудовище...

- Да и ты ведь любишь это чудовище?

- Любила.

- Все в прошлом?

Боль сердечная ясно дала понять, что ничего не в прошлом. Но обида была такой, что теперь ничего не может быть в настоящем. Нельзя простить то, что он сделал. Невозможно. И будущего у нее нет. Во всяком случае, здесь. С ним.

Постепенно пришло отстраненное понимание: отныне так будет всегда. Ну что ж. Это не отнимет того душевного тепла, что у нее появилось к маленькой подруге. Они просто товарищи по несчастью. Им следует друг другу помогать, а не копить зло и строить коварные планы мести. И тут Саша похолодела: