Испытание страхом

– Лорду, конечно, – ответила Тень. – То есть формально он прав, но тебе не кажется, что кураторы могли бы предупредить нас о том, что…

– А если бы предупредили, мы что, отказались бы? – спросил я. – Я – нет…

– Мы действовали бы осторожнее, – вздохнула Тень. – И мы оказались бы готовы к возможному ответу наших…

– Стоп. Начнем с того, что между спасением Августа и атакой прошли целые сутки. За это время можно было подготовить базу к обороне.

– Точно! – воодушевилась Тень. – Они клювом щелкали, а теперь Лорд говорит, что мы во всем виноваты.

Я пожал плечами:

– Знаешь, я все равно чувствую себя виноватым. Даже без Лорда. Просто мы – не дети, мы взрослые, а взрослая жизнь – она именно такая. В ней приходится делать выбор, и любой выбор приносит что-то хорошее и что-то плохое.

– Откуда ты знаешь? – спросила она.

– Читал, слушал, анализировал, – ответил я. – Знаешь, мне, наверно, легче, чем другим. Я с детства жил с… даже не знаю, как сказать. С обреченными, с детьми-инвалидами, с теми, кто никогда не сможет сделать выбор самостоятельно. Я видел людей, потерявших близких, видел приговоренных к смерти неизлечимой болезнью…

Я рассказал ей про брата Бартоломью с его лейкемией, про потерявшего семью Августина – людей, рядом с которыми прошли мои детство и юность, – и, как ни странно, это ее немного успокоило.

– Это страшно, – сказала Тень, прижимаясь ко мне. – В каком аду ты жил раньше!

– Всего лишь в монастырском приюте, – улыбнулся я, – ora et labora.

Пользуясь тем, что мы немного отстали от основной массы участников Проекта, Тень остановила меня, и, приподнявшись на цыпочки, легонько поцеловала в щеку:

– Я бы там, наверно, с ума сошла! – призналась она. – Я тяготилась своей жизнью, но моя клетка хотя бы была золотой, а твоя… а главное, за что? Ты ведь ничего плохого не сделал, чтобы жить в таких нечеловеческих условиях.

– Если верить Лорду, мое преступление заключается в том, что я родился не таким, как другие, – сказал я с улыбкой. – Люди не любят непохожих, ты не замечала?

Она кивнула, а затем добавила:

– Этот Ройзельман, по-моему, был настоящим чудовищем. Пусть он и вложил в нас сверхспособности. Нам еще повезло, что мы выжили, а остальные? Те младенцы, которых уничтожили, та девочка из голо-фильма…

Я пожал плечами:

– В мире ежедневно убивают и калечат тысячи людей. И по причинам куда более прозаическим. И детей среди них тоже немало. Страдания детей R – лишь капля в море человеческой несправедливости.

Она уткнулась лицом мне в грудь (точнее, в район диафрагмы):

– Мне всегда хотелось бежать, – призналась девушка. – Однажды я бежала, и это мне удалось, что убежала, но мир вновь меня настиг. И вот я опять бегу.

– Мы бежим, – ответил я. – Тень, случиться может что угодно, но я буду с тобой, пока я жив. Ты никогда не останешься больше одна. И может, мы найдем место, откуда уже не потребуется бежать?

– Кто знает, – она вздохнула. – Но давай будем надеяться.

Я кивнул.

Призрак

Фредди урулил с Тенью, Джинн пошел помогать Дарие собирать ее кукол, куда уперся Бракиэль, я не знал и не особо хотел… я остался в гордом одиночестве и, конечно, направился в сторону своего бокса. Я так понял, что распоряжение насчет транспортных средств меня с Цезарем касается в первую очередь – che cazza, он, хоть и стал моей фичей, по-прежнему был мотоциклом, а в девичестве – вообще мопедом. Я мог его «призвать» к себе, но на это надо тратить энергию, чего я не хотел – quo cazza, когда она может понадобиться, с учетом того, что, судя по всему, в этой bucca di culo в любой момент может разгореться маленькая «буря в арктической пустыне».

Надо было напечатать себе что-то посолиднее «беретт». И вообще, когда Джинн ненадолго отлипнет от своей Дарии, стоит раскрутить его на то, чтобы собрать полноценный лучемет вроде того, что у этого stronzo Бракиэля.

Размышляя над этим, я чуть не врезался в нашу Куинни. Che cazza, все время про нее забываю. Хотя я к ней присмотрелся и заметил, что девочка она очень даже ничего. И не потому, что на безрыбье и таракан креветка, а, как выражается мой друг Фредди, объективно.

– Ты что тут делаешь? – спросил я удивленно. – Что-то случилось?

– За исключением того бардака, в котором мы со вчерашнего дня по макушку, ровным счетом ничего, – ответила она. – Мне скучно. Девочки с ребятами, а я одна, как акация на островке посреди Замбези.

– А Бракиэль? – спросил я.

– Скажешь еще, – фыркнула она. – Наш застенчивый супермен ждет не дождется, когда его пустят к его дражайшей Нтомби. И потом, я с ним лишь пару раз общалась. В отличие от тебя.

– Я с ним общался и того реже, – ответил я, чувствуя, что краснею. Прошлую ночь мы провели с Куинни за одним… кхм, очень интересным занятием.

Дело в том, что наша Королева с некоторых пор очень серьезно относится ко всяким там колдунствам своих предков. И, che cazza, нельзя сказать, что в этом совсем нет никакого смысла. Например, ее песни очень помогают, когда используешь сверхспособности. Так что над чудачествами Куинни мы не смеемся. Ну, так, самую малость, cazzarolla.