Испытание страхом

– Я – это вы, – ответил он, и я понял, что это так. В его прекрасных чертах были мои, и Дарины, Призрака, Куинни, Фредди, Тени, Леди Лед, Бракиэля, Олги, Августа и даже Леди Н. – Я есть. Я существую. Вы создали меня.

Вспышка – и передо мной вновь привычный мне Купер.

– И каким он будет, зависит только от вас, – сказал тот, кого я привык считать своей фичей. – Но именно потому все, что вы узнаете, вы должны узнавать в слиянии. Не говоря ни слова друг другу. Для этого у вас есть мы. Помните это.

Я молчал. Просто не знал, что сказать.

– Ничего не говори, – посоветовал мне Купер. – Учись общаться без слов. А сейчас тебе надо поспать. Ты не спал уже целую вечность…

И я заснул – впервые с момента имплантации.

Бракиэль

Я увидел Нааме. Она стояла и улыбалась такой привычной своей полуулыбкой, которую я любил, без которой я уже не представлял себе жизни. Она улыбалась, но глаза ее были пусты, как у мертвеца.

Она улыбалась… и еще одна Нааме, стоявшая позади нее с такими же пустыми глазами, тоже улыбалась. И третья, и четвертая, и пятая – весь ряд Нааме улыбался и смотрел пустыми глазами – не на меня, а на такой же ряд Баракк… Баракков… Не знаю, как правильно. Позади ряда Нааме находился такой же ряд задумчивых Лордов, а с противоположной стороны стояла шеренга Апистий. Их было здесь несколько десятков – каждого из наших кураторов.

– Кажется, кто-то нашел комнату Синей бороды, – моей шеи легонько коснулась рука, и я рывком обернулся. Она была как две капли воды похожа на тех Нааме, что шеренгой стояли теперь за моей спиной. Но ее глаза оставались такими, как раньше – живыми. – Но она оказалась банальной гардеробной. Ты шокирован, Бракиэль?

Я отрицательно качнул головой:

– Почему я должен быть шокирован?

– А разве не должен? – спросила она. – Или ты думаешь, что это просто клоны?

– Мне кажется, это запасные тела, – предположил я.

– Ты проницателен, – Нааме умела быть разной, и я к этому уже привык. Сейчас она была отчужденной, холодной, язвительной и колкой.

Но это не мешало мне ее любить.

– Ты обнимал тело, – сказала она. – Ты проникал в него. И подсознательно считал, что овладеваешь мной. Но тело для меня – лишь одежда. Сегодня я здесь…

Внезапно Нааме застыла, ее глаза опустели, а голос раздался из-за спины:

– А теперь здесь.

Я обернулся и увидел, как шевельнулась одна из фигур Нааме. Шевельнулась – и замерла.

– Или здесь, – сказала одна из Апистий – я едва успел понять, какая именно.

– Или здесь, – ближайший ко мне Баракка схватил меня за плечи своей клешней и силой развернул к себе, чтобы я увидел, как стекленеют его глаза. Я едва высвободился из его захвата, развернулся…

– Или здесь, – сказал Лорд из ряда Лордов. И его глаза застыли, но через минуту ожили, как и глаза его соседей и всех остальных Лордов, Нааме, Апистий и Баракк.

– Я – везде, – сказали все они буквально в один голос, – и нигде.

И вновь все фигуры замерли. Стало тихо, как в гробу. Я обернулся к первой Нааме, но ее глаза были тоже неживыми.

– Где я? – донесся голос из дальнего конца помещения. И я не понял, кто именно говорит. Впрочем, это было не важно. Я был не в комбинезоне Проекта, а в простой рубахе и брюках, и это было очень кстати.

Я рванул рубаху за воротник, обрывая липучки, которыми она застегивалась, и обнажая грудь.

– Вот здесь. Я люблю тебя. Я люблю тебя, и мне плевать, что ты не хочешь это слышать. Я тоже много чего не хотел бы слышать, но должен, и это правильно. Больше никаких игр, Нааме. Никаких условий. Я люблю тебя, нравится тебе это или нет.

– Любишь? – ожила та самая Нааме, что коснулась моей шеи. – Наверно, этого тебе мало, милый Бракиэль. Но ты еще не все видел. Идем.

Она схватила меня за руку и буквально силой потащила за собой – мимо Баракк, мимо Апистий, к незаметной двери справа. За дверью находился коридор. Стена, прилегающая к гардеробной, была зеркальной, а дальше располагались четыре двери. Нааме открыла первую из них, и мы вошли.

За дверью была крохотная комната, в комнате стоял стол, на котором лежало тело, накрытое белой тканью. На ткани были подозрительные коричневые пятна.

– Очень не хочется это делать, – произнесла Нааме, обращаясь как будто даже и не ко мне, а к себе самой. Перед ней возник прямоугольник виртуального планшета, она что-то пальцем поправила в его записях. – Очень, очень не хочется.

…и застыла соляным столбом, а тело на столе дернулось и издало хриплый, не совсем человеческий стон… и поднялось, сбрасывая с себя простыню.

Это была Нааме, но какая! Вместо правой руки – обрубок, на лице – огромный ожог, правая грудь разворочена, и там – какие-то ошметки из плоти и застывшей крови…

Я бросился к ней:

– Подожди, я тебе помогу! Постой, я сейчас вызову медлаб…

Искореженное тело упало, обмякнув, простыня скользнула на пол, открывая то, что осталось от ног Нааме, и развороченный живот с внутренностями, лишь каким-то чудом не вывалившимися наружу. За моей спиной раздался короткий смешок:

– Медлаб здесь не поможет, милый Бракиэль. Чудо уже то, что это тело удалось довезти до Базы. Такую меня ты тоже любишь?