Испытание Тьмой

Тем временем Эйрик, преодолев шок от встречи с призраком собственного прапра… в общем, пращура, занимается осмотром пещеры. И конечно же не пропускает торчащей из каменного пола двусторонней секиры. Взявшись обеими руками за топорище, он вначале просто тянет, потом, обозлившись, делает рывок – и камень с протяжным чмоканьем отпускает оружие.

– Сим топором он будет править! – восклицает хор голосов.

Ни Эйрик, ни ты не видите говорящих. Хравн по-прежнему усмехается, словно знает нечто, неведомое прочим.

Ты пожимаешь плечами: ну да, Эйрик – это ein-rik, единый вождь; и у северян действительно есть какая-то легенда о том, что в один прекрасный день придет великий король и объединит под своей властью Нор-Эгр, Свеарики и Данмерк.[34] Однако как сможет править тот, кто умрет через семь с небольшим лет, под конец Черного Рассвета?

Впрочем, это уже не твоя забота. Эйрик теперь – ученик Хравна и «принадлежит» ему.

А тебе следует заняться основным этапом подготовки Битвы Черного Рассвета – и то, давно пора! Попробовать разыскать союзников и разладить альянсы Врага, заставить Его незримых соглядатаев поверить в твою неспособность оказать серьезное сопротивление. Наконец, проследить, чтобы устои мироздания, изрядно подточенные стараниями многих Посвященных (увы, включая и тебя самого), не рухнули до окончания этого сражения.

Ты иронически усмехаешься: это ведь и называется в официальных источниках «поддержанием Равновесия». Ну кто из знающих тебя мог бы предположить, что ты САМ нацепишь маску и возьмешь скипетр Миродержца, став этаким Хранителем Земли?

Упрямый, с холодным сердцем,

Назад дорогу забудь!

Отважные, гордые души,

Благословен ваш путь!

Энн Маккефри «Полет дракона»

Чужой сон. Мир четырех стихий

Сон – призрак. Мечта – химера.

Но в сумрачных их кострах

Ты видишь Златые Двери

И Путь, что забыт в веках.

Навь.

Клубящиеся в тумане Нереальности образы, символы и Знаки не говорят на человеческих наречиях, если вообще говорят, в чем имеются большие сомнения.

Но если прислушаться, можно кое-что разобрать.

Хотя нам, уязвимым для соблазнов и козней Нави, и не стоило бы этого делать…

Зрячему нечего делать во тьме,
слепому не нужен свет.
Лишь саламандра живет в огне,
другому там места нет.
Но и стихиям нужен порой
отдых от ратных дел —
Даже у тех, кто рожден Игрой,
есть право на свой удел.

Ритмы рождают цвета.

Цвета гасят звуки.

Звуки исчезают вместе со знаками.

Знаки скрывают истину.

Которой не существует – по крайней мере, для нас, живущих одновременно в Реальности плоти и Нереальности разума.

Коль цель недоступна, а время идет
и мир у последней черты,
Возможно, Спаситель еще придет
и наши спасет мечты —
Но в вере нет силы, и те, кто молят:
«Спаси нас, Всеблагий Господь!»,
Привыкнув, покорный свой, робкий взгляд
вонзают в пучину вод.

Туман окрашивается кровью.

Горячие алые капли прокладывают узкую тропинку к Черному Трону, на котором возлежит Венец Власти, полыхающий тем же алым огнем.

Власть – иллюзия.

Но здесь, в мире сна, лишь иллюзия обладает реальной мощью. Все прочее – не более чем миф.

Впрочем, мифы здесь также имеют немалую силу…

Нет в мире богов. Лишь один, Человек.
Прошедший сквозь Явь и Навь,
Не смог он продолжить короткий свой век,
не потеряв своих прав.
Никто не забыт. В паутине веков
остались Его имена.
И звонкое эхо исчезнувших Слов
земля поглотить не должна.

Воздух становится смертельно холодным. Туман обращается в скопище острейших ледяных иголок. Мы находимся здесь не во плоти, и только потому живы.

Впрочем, о самом наличии жизни в Нави – разговор особый.

Ибо Навь живет только во сне.

А поскольку смерть есть вечный сон, Навь живет и в смерти. Вечно. И умирает при пробуждении. Навек.

Не потому ли в ней нет ничего постоянного?