Испытание верностью

Я откинулась на спинку стула и без особого аппетита наколола на вилку пельмешку, взглянув на Тарановского, уплетавшего сие блюдо с особым усердием. Кстати, тоже младший лейтенант, с которым меня связывает да-а-авняя дружба. Одноклассник, а ещё, именно ему выпала честь стать моим первым. Как вспомню… Мда, было дело. Не скажу, что прям всё так плохо, особенно если учесть, что нам тогда только исполнилось по восемнадцать и у обоих до этого не имелось опыта, но и не особо приятно. Потом был один раз, спустя год на летних каникулах и ещё раз, на даче за городом. После этого мой запал как-то поубавился. Не смотря на симпатичную внешность, вот не вызывал он во мне должного притяжения. Ещё я постоянно видела в нем не двадцатипятилетнего парня с тёмно-русыми волосами и забавной ямочкой на подбородке, а доставучего нахала, не дававшего мне прохода на переменках и вечно таскавшего за длинную косу. Хотя… я тоже не пасла задних. Многие преподаватели в выпускном классе уже видели нас чуть ли не женатыми. Щас. Что бы я, да вот с этим опоссумом? Разбежались. Ага.

А потом всё как-то само собой произошло, и случилось то, что случилось. В общем, тот первый раз нас как-то по-особенному сблизил. Да и школьные годы, проведенные на соседних партах, не прошли бесследно. Дружили мы. По крайней мере, я видела в нем друга. Вот он и Илонка Тимохина – два человека, с которыми я общалась помимо брата. Всё остальное время вкалывала на работе, зарабатывая стаж и продвижение по карьерной лестнице. Даже времени на личную жизнь не оставалось. И что в итоге? Доработалась. 

— Серёж, — начала я свою шарманку, — вот ты сам подумай: если бы Данька действительно был за рулем, как все утверждают, разве на нем не было бы ушибов, синяков там? Юрка, к примеру, в больничке валяется. А на нем ничегошеньки. Это про что свидетельствует? — наседала на Тарановского, в надежде получить поддержку.

— Я и так сделал всё, что было в моих силах, — сжал вилку, уставившись на меня пристальным взглядом. — Восьмерка вместо двенадцати – не хилое послабление. Конечно, справки о состоянии здоровья помогли и характеристика с места учёбы.

— Нехилое? — возмутилась. — А ничего, что он не был за рулем? Говорю же – его перетащили туда уже после происшествия. Он один целехонек. А почему, а? — повысила тональность и тут же её поубавила, заметив, как в нашу сторону покосились дяденьки милиционеры. — Да потому что он был сзади. А вот Молоков – на месте водителя, — зашипела, потянувшись через стол к собеседнику. — Он со своими дружками это дело и провернул. 

— Лид, харе играть в детектива. Думаешь, мне его не жаль? Да мы же росли практически вместе. Свой он. Не чужой. Но против фактов не попрешь. Свидетель есть? Есть. Потом ещё народ подтянулся. Брательничка твоего гаишники откуда вытащили? Правильно… из водительского кресла. Отпечатки его по всему салону. Ну, да, это такое. Но не думай, что вокруг одни дибилоиды? Раньше надо было думать. Я его ещё неделю назад предупреждал не водиться с этой шайкой. И что? Кто-то послушался? — завелся, промокнув губы салфеткой.

Пускай извиняет. За то, что скосил четыре года, конечно спасибо, в долгу не останусь. Но пускай не ждет от меня смирения и послушания.  

— Я верю, что это не он, — продолжила гнуть свое.

— Верь. Разве я против, — Сергей сделал вид, что не заметил моего бзика. — Я и сам так мыслю. Но ничего поделать не могу. Все, кто был с ним в машине – детки влиятельных папиков. Виновен Данька или нет – всё равно бы стал козлом отпущения. Ты ведь не маленькая и давно должна уяснить, что сила в деньгах и авторитете.

— И это мне говорить представитель органов правопорядка.

— Да, следователь. Начинающий, правда. Пока так, ничего серьёзного. Но даже я уяснил эту истину. И ты уясни. Потому что сломаешься. За**шься добиваться справедливости.

Я ошарашено подняла глаза. И вот с этим человеком я лишилась невинности и проучилась бок о бок  одиннадцать лет?!. Казалось бы, должна знать, а оказалось, будто видит впервые.

— Так в чем тогда смысл такой работы?  

Тараненко надменно улыбнулся, поднимаясь из-за стола:

— А я слишком сообразительный, Лидок. Быстро учусь и не прыгаю выше головы. Всему свое время. Когда оно наступит, возьму свое с лихвой. Не переживай. Память у меня хорошая. Дай чуток времени, пускай всё уляжется. Жизни ему не будет на воле, пока очумевшая мать убита горем. А там будет видно. Как говориться, чем смогу…

— Так может поговорить со свидетелем? — поинтересовалась робко, подымаясь следом. — Вдруг его припугнули, и он дал неверные показания или того хуже, его вообще нет.

— Вдруг бывают только дети, а в нашем мире ничего так просто не происходит.

И то правда.

Такие как я и брат – всего лишь серая невзрачная масса среди океана себе подобных. Кто-то вынырнул из него в середине 90-х - смог обрести влияние и власть, а все остальные продолжали барахтаться, захлёбываться, тонуть в волнах безработицы, повышение коммуналок, бесконечных рейдерских захватов, и что самое плохое – нет этому океану ни конца, ни края.