Испытание веры

— Лучше не спрашивай, — устало протянула Айла и продолжила поглядывать на Цезаря, не отвечавшего взаимностью с самого первого дня отдыха в комплексе. Он вечно занимался делами, и на девушку не оставалось времени, поэтому парень не обращал внимания на интерес спортсменки к себе, а с исчезновением брата, и вовсе забыл обо всём на свете. — Я понимаю, что это дети и нам с Антоном попалась младшая группа, — продолжила Айла, — но они невыносимы. В смысле, работа вожатой явно не для меня. Лучше пробежать десяток километров на тренировке, чем пытаться обучить всех и сразу. Они галдят, не слушаются, а перекрикивать голоса не хватает. Конечно, это только первый день…

— Нужно налаживать контакт с маленькими фанатами, — добавил Антон. — Но проблема ещё и в том, что некоторые из них либо не знают английского, либо плохо знают, что осложняет общение и приходиться обращаться к помощи переводчиков с разных языков.

— Но я ещё не видела такого рвения кататься на лыжах, — всё же осталась под впечатлением финка. — Многие в первый раз вставали на лыжи и уже демонстрировали вполне неплохие результаты. А те, кто знает меня и Антона, признавались, что хотят быть на нас похожими. Мне было приятно. Они из разных стран, но биатлон их объединил.

— За это мне вдвойне нравится наш вид спорта, — сказал Мипулин. — Мы привлекаем младшее поколение вести подвижный образ жизни, не заставляя делать что-то против их воли, а вместе с ними и родители понимают, что лучше надеть лыжи и ехать в своё удовольствие по трассе, обгоняя соперников, нежели сидеть за компьютером и наращивать геморрой…

— Антон! — вмешалась Настя. — Ну не за столом же!

— Ты ещё не наелась? — с лёгкой издёвкой обратился к сестре он.

— Поешь тут с вами, — пробурчала она, — когда Малыш рыскает по тарелкам и отбирает последнее.

— Всё лучшее, детям, — заулыбался Торджер, наблюдая, как тигрёнок, утомившись, нежно мурлыкал у него на коленях, закрыв глаза, не обращая внимания на активное общение спортсменов.

— У нас вообще не было времени расслабиться, — приняла эстафету Тира, — дети у нас непростые, но так как они довольно взрослые, с ними было проще. Они слушали и запоминали каждое слово, а Арману снова приходилось раздавать автографы и целоваться с девочками, которые души в нём не чаяли.

— Я устал целоваться, — пробурчал француз. — У нас в команде девушек оказалось слишком много. Это не честно.

— Мне так тебя жалко, братец, — приобнял его Лазар, — это ведь такая сложная работа: всё время нравиться своим подопечным.

— Знаешь, если бы они пришли заниматься биатлоном, я бы понял и ничего бы не имел против общения с фанатами, но, когда Тира отходила по делам, они переставали слушаться и только смотрели на меня, не отрываясь. Каждое моё слово вызывало у них восторг, но не тот, который бы побуждал ехать на лыжах. Почему-то Тира вызывает у них страх и уважение, а я только глупые влюблённые смешки, сердечки, как у Даши и воздушные поцелуи.

— Чтобы ты делал без меня, — сказала Ольсен.

— Знали бы они, какая ты на самом деле мягкая и пушистая, — продолжил Арман.

— Ничего бы не изменилось, — уверила Даша. — Просто, кому-то это не дано. И вообще, радуйся, потому что лет через десять будешь бурчать, что тебе не хватает женского внимания.

— Такого не будет, — уверенно сказал француз. — Это я гарантирую.

— Ну почему же, — подключилась Настя, — закончишь карьеру, в конец расслабишься, появится животик, жирок по бокам и всё закончится.

— Издеваешься? — сморщился Арман.

— Нисколько. Это грозит и Антону.

— Что? — возмутился парень.

— Что слышал, — продолжила она, улыбаясь. — А если будешь и дальше так продолжать наяривать всю эту вредную пищу, на которую ты здесь совсем подсел, то уже в будущем сезоне не влезешь в свой комбинезон.

Спортсменка не могла не заметить, что её брат, отдыхая в комплексе, позабыл о режиме. Он совсем расслабился, почти отказался от обязательных тренировок, которые делал каждое утро на протяжении многих лет, сославшись на лень и желание отдохнуть, что немного взволновало Настю, желавшую Антону только добра. Она не могла допустить «запустенье» брата в результатах в следующем сезоне.

Недолго думая, Арман вскочил с места, подошёл к Насте и снял футболку, показав своё атлетическое тело, на котором не нашлось и капли лишнего.

— Ну как, нравится? — самоуверенно спросил он, нисколько не сомневаясь в своей неотразимости. — Запомни, таким оно будет ещё очень много лет.

— Ладно, верю, — смутилась Настя, попятившись назад.

— Потрогай! — настоял француз.

— Я замужем, — напомнила девушка, — я не могу трогать чужие мужские тела. Муж не поймёт.

— Может, хватит! — вмешался Ронстадлен. — Что за детский сад? — громкие хихиканья тут же стихли. — Мы на завтраке или на стриптизе в зоопарке? — норвежец был явно недоволен происходившем. Особенно, его раздражал тигрёнок, ползавший ранее по столу и совавший морду едва ли не в каждую тарелку, разнося шерсть и микробы, которых терпеть не мог король биатлона.