Испытание Виктории

Вернувшись в жилое помещение, Виктория обнаружила, что ее мать уснула в объятиях отца. Она хотела убедить его поспать, но знала, что это бесполезно. Лукас тоже не лег бы спать, если бы она была больна. Выражение отцовских глаз говорило, что он готов к спору. Наклонившись, она поцеловала его впалую щеку.

— Ты нужен ей, папа, но ты нужен ей сильным, так что ты тоже должен поспать, — подхватив одеяло, она накрыла их. — Я лягу на другом диване. Если тебе что-нибудь понадобится, разбуди меня.

Питер смотрел на свою дочь.

— Неужели прошло девять лет? — его недоверчивый голос остановил Тори.

— Девять лет, четыре месяца, двадцать три дня, — глаза Питера расширились от ее ответа. — Это одна из тех вещей, которые навсегда запоминаются. Мы с тетей Кэсси всегда проводим этот день вместе, вспоминаем, рассказываем истории, мы никогда не забывали тебя, папа.

— Тогда почему ты так долго не возвращалась за нами?! — потребовал он.

— Я ничего не помнила, — глаза Виктории наполнились слезами. — Мне очень жаль, папочка. Я вспомнила о бункере только семь дней назад. Я не помнила, что дедушка посылал тебя туда.

— Как ты могла? — Питер зарычал, разбудив Синди.

— Питер, что случилось?

— Ты не будешь винить Викторию! — Лукас влетел в комнату и один взгляд на залитое слезами лицо Тори заставил его выругаться. — Ты не должен винить Викторию! — притянув ее к себе, он поцеловал ее в макушку. — Тебе было девять лет, Тори!

— Питер, о чем он говорит? — Синди наблюдала, как Лукас притянул Тори в свои объятия, защищая ее.

— Виктория забыла на девять лет, что папа отправил нас в бункер!

Лукас чувствовал, как Виктория съежилась в его руках.

— Ну, ты, сукин сын! — Лукас в ярости смотрел на Питера.

— Зачем ей вообще было знать, Питер? Она последовала за Кэсси.

— Я слышала, мама, я просто… Я не знаю, почему мне понадобилось так много времени, чтобы вспомнить.

— Стоп! — тон Лукаса был грубым, но прикосновения были мягкими, когда он поднял ее подбородок и заглянул в глаза. — Тебе было всего девять циклов, Виктория. Твой отец не имеет права судить, не зная, что тебе пришлось пережить!

— Питер, ты не можешь ее винить. Она была ребенком, — потребовала Синди.

— Кэсси не была, — упрямо повторял Питер, хотя с меньшим жаром.

— Она ничего не знала. Она до сих пор ничего не знает, — прошептала Виктория.

— Что значит, Кэсси ничего не знает? Ты сказала, что она жива.

— Так и есть. Я просто не хотела, чтобы она знала, если вдруг я ошиблась, — грустные зеленые глаза смотрели на отца.

— Ошиблась?

— Что вы живы, что я не опоздала.

— Хватит, Виктория. Ты устала, тебе нужно поспать, или ты тоже заболеешь, — когда он встал рядом, Синди начала кашлять, пытаясь приблизиться к дочери. Лукас отказывался ее отпускать.

— Лукас, — Тори умоляла взглядом. — Это моя мама, — он медленно отпустил ее, но остался рядом. — Папа, отпусти маму, ты сжимаешь ее, а ей нужно растянуться, чтобы легче было дышать, — когда Питер, наконец, это сделал, Синди мягко откинулась назад.

— Давай, мама, расслабься, все хорошо, просто расслабься и дыши, — когда та напряглась еще больше, глаза Виктории устремились на Лукаса. — Возьми мою сумку в нашей каюте, в нижнем ящике, — он моментально выполнил ее просьбу. — Расслабься, мама, давай, выкашливай. Это поможет, обещаю, — наконец, женщина выкашляла шар пыли, душивший ее, размером с четвертак, и упала в обморок.

— Вот, — Лукас положил сумку на пол, потрясенный увиденным. Как Синди могла жить с этим в легких?

Достав дыхательный аппарат, Тори установила его, закрепив на лицо матери.

— Просто дыши, мама. Расслабься и дыши, это поможет. Я обещаю, что так и будет, — взгляд матери был стеклянным. — Нет! Мама! Не уходи! Ты обещала, что всегда будешь рядом, мне нужно, чтобы ты осталась. Я не могу потерять тебя снова! Лукас! Маленький шприц под давлением! — доверяя любимому, что он дал правильный укол, она прижала его к шее матери. И та, наконец, начала расслабляться. — Вот так, мама. Вот так, дыши, — когда, наконец, Синди расслабилась, то погрузилась в сон. Опустив плечи, Виктория вздрогнула. — Почему она так больна? — ее измученные глаза встретились с глазами отца.

— Потому что она чуть не умерла от голода!

Бросив шприц в сумку, Виктория встала и увидела, что Лукас собирает ненужное.

— Но почему у нее так много повреждений в легких? У вас были закрыты лица, когда мы встретились, мы видели только ваши глаза.

— Да, Синди сделала эти маски, — взгляд Питера устремился к жене.

— Она сделала твою маску и Бретта толще, чтобы отфильтровывать больше пыли, — Виктория вернула понимающий взгляд матери. Она сознательно подвергла себя риску, защищая мужа и сына! Виктория не могла ее винить, она сделала бы то же самое.

— Как она могла так поступить? Как я мог этого не знать? — голос Питера был полон раскаянья.

— Ты не обратил внимания? — обвинил Лукас. — Ты не защитил ее?

— Лукас, достаточно, — Тори не могла видеть вину в глазах отца. — Папа причинил маме боли не больше, чем ты мне.

— Но для тебя это не может быть то же самое, не так ли?