Испытание войной – выдержал ли его Сталин?

Впрочем, в оправдание наших мыслителей следует заметить, что германское командование не сумело до конца выдержать принцип постоянства танковой армии. Их то насыщали пехотой, фактически сводя к общевойсковым армиям, то раздергивали на отдельные дивизии, чтобы заткнуть множащиеся дыры на фронтах. Зато советское командование без шума вернулось к идее Тухачевского: все танковые армии формировались на постоянной основе. Дивизии оттуда забирали в редких случаях, и командующих меняли только при крайней необходимости. Чем это закончилось для вермахта и Красной Армии, всем известно.

Много насмешек раздается по поводу упований маршала на «мировую» революцию. Чтобы выяснить степень глупости или, наоборот, понимания позиции Тухачевского, обратимся к очень любопытному историческому документу.

Масштабные планы не создаются «от фонаря». Мысль о них вызревает, исходя из каких-то весомых соображений, в том числе на базе исторического опыта. Какой опыт мог стать основополагающим в доктрине Тухачевского?

В июле 1914 г. не готовая к Большой войне царская Россия опрометчиво начала борьбу с Германией и Австро-Венгрией. И тем себя сгубила. А ведь в феврале того же года бывший министр внутренних дел П.Н. Дурново представил доклад царю, в котором предостерегал Николая II против подобного шага. Записка содержала в себе удивительно глубокий анализ. Автор предвосхитил почти все события Первой мировой войны, будто писалась она не до, а после нее. Вообще-то такие тексты надо изучать в школе и вузах, а политологам знать назубок, хотя бы потому, что развелось много «экспертов», ошибающихся на каждом шагу, что никак не отражается на их репутации.

Шедевр имеет непреходящее значение, потому что всегда актуален. Некоторые пассажи доклада выглядят так, будто списаны с нашего времени. Например, такой: «…наша оппозиция не хочет считаться с тем, что никакой реальной силы она не представляет. Русская оппозиция сплошь интеллигентна, и в этом ее слабость, так как между интеллигенцией и народом у нас глубокая пропасть взаимного непонимания и недоверия. Необходим искусственный выборный закон, мало того, нужно еще и прямое воздействие правительственной власти, чтобы обеспечить избрание в Государственную Думу даже наиболее горячих защитников прав народных. Откажи им правительство в поддержке, предоставь выборы их естественному течению, – и законодательные учреждения не увидели бы в самых стенах ни одного интеллигента» (воспроизводится по публикации в журнале «Красная новь»,1922, № 6 с сохранением пунктуации).

Кто скажет, что история – предмет о безвозвратно ушедших временах?

Далее Дурново прямо писал, что в случае войны с Германией практически неизбежна новая, причем социалистическая революция («…сразу же выдвинут социалистические лозунги, единственные, которые могут поднять и сгруппировать широкие слои населения, сначала черный передел, а засим и общий раздел всех ценностей и имуществ…»). Причем автор был уверен, что революция по масштабам будет европейской.

«Как это ни странно может показаться на первый взгляд, при исключительной уравновешенности германской натуры, но и Германии, в случае поражения, предстоит пережить не меньшие социальные потрясения… С разгромом Германии она лишится мировых рынков и морской торговли, ибо цель войны, – со стороны действительного ее зачинщика Англии, – это уничтожение германской конкуренции…..естественно, озлобленные рабочие массы явятся восприимчивой почвой…антисоциальной пропаганды социалистических партий».

К 1930 г. ситуация не изменилась, а значит, возможность революции в Европе и в той же Германии сохранялась. Об этом толковали умные люди из консервативного лагеря задолго до того, как поручик Тухачевский сделал свою военную карьеру. Другое дело, что вместо коммунистической революции в Германии произошла национал-социалистическая, точнее, фашистская революция. Но и это предвидел Тухачевский, потому предлагал готовиться к такому варианту событий заранее, ибо уже в 20-е гг. все знали и открыто писали: фашизм – это война.

Увещевания Дурново не помогли. А если бы его усилия оказались не напрасными и царь согласился с выводами записки? Как тогда можно было действовать в ходе сараевского кризиса? Петербург мог заявить сербским руководителям: «Мы всецело на вашей стороне, но воевать пока не можем. Но и забыть ваше и наше унижение не собираемся, поэтому давайте засучим рукавами и начнем готовиться к войне, из которой мы точно выйдем победителями». В духе такой логики и действовал Тухачевский: раз война неизбежна, то надо готовиться к ней всерьез, чтобы наверняка выйти победителем.