Испытание войной

Освобождению районов у Днепра весьма благоприятствовало отсутствие у вермахта стратегических резервов. Германское командование латало дыры по принципу "тришкина кафтана". Дивизии из-под Вязьмы перебрасывались под Орел, оттуда снова под Смоленск, из Белгорода в Донбасс, затем обратно. Более того, наступление англо-американских войск в Средиземноморье вынудило Гитлера отдать приказ на переброску из России на Запад 4-го воздушного флота под командованием знаменитого В. Рихтгофена, танкового корпуса СС и ряда других соединений. Качественные мобилизационные возможности Германии достигли своего предела. В июле - августе 1943 г. потери Германии на Восточном фронте превысили 500 тыс. человек, пополнения же составили всего 240 тыс., в то время как Красная Армия получила 450 тыс. человек. В таких условиях вермахт, как и зимой 19421943 гг., физически не мог удерживать фронт от Ленинграда до Кубани. И уничтожение живой силы противника являлось наиболее целесообразной стратегией, облегчавшей освобождение оккупированных территорий.

После окончания боев под Орлом и Харьковом в резерв Ставки были выведены управления и части четырех общевойсковых и пяти танковых армий, 13 танковых корпусов и 27 стрелковых дивизий, понесших большие потери. Громадные потери вновь заставили вернуться к проблеме соотношения фронтальных и фланговых ударов в новом наступлении. Общий перевес советской стороны позволял смело идти на проведение именно фланговых и отсечных ударов. И в очередной раз возникло "но"... Предоставим слово Г. К. Жукову.

В августе 1943 г. в войсках Воронежского и Степного фронтов побывал новый начальник Генерального штаба А.И. Антонов. Он встретился с командованием фронтов и представителем Ставки Г.К. Жуковым. "Из доклада А.И. Антонова я понял, что Верховный настоятельно требует немедленно развивать наступление, чтобы не дать противнику организовать оборону на подступах к Днепру. Я разделял эту установку, но не был согласен с формой наших наступательных операций, при которых фронты от Великих Лук до Черного моря развертывали фронтально-лобовые удары. Была ведь возможность (после некоторых перегруппировок) провести операции на отсечение и окружение значительных группировок противника, чем облегчалось бы дальнейшее ведение войны. В частности, я имел в виду южную группировку противника в Донбассе, которую можно было бы отсечь мощным ударом из района Харьков - Изюм в общем направлении на Днепропетровск и Запорожье.

А.И. Антонов сказал, что лично он разделяет это мнение, но Верховный требует скорее отбросить противника фронтальными ударами. Перед отлетом А.И. Антонова в Москву я просил его еще раз доложить мои соображения Верховному... Через несколько дней мне позвонил И.В. Сталин... он заметил, что не разделяет точку зрения об ударе войск Юго-Западного фронта из района Изюма на Запорожье, поскольку на это потребуется значительное время. Я не стал спорить, так как знал, что Верховный пока вообще по ряду обстоятельств не очень уверен в целесообразности более решительного применения операции на окружение противника" (с. 508){5}.

Одним из источников такой нерешительности, в частности, являлась длительная борьба войск Паулюса в Сталинградском кольце. Жуков рассказывал К. Симонову: "Со времени Сталинграда Сталин придерживался своего собственного подхода к проблемам окружения и уничтожения немецких войск. Ход Сталинградской операции запал ему в память, и он неоднократно возвращался к ее опыту". Сталин требовал создавать угрозу окружения, что заставляло бы немцев отвести войска, указывая на то, что "мы обещали там (в Сталинграде) окружить и уничтожить немцев за десять дней, а провозились с ними два с лишним месяца" (с. 375){7}. Почему Сталин решил, что если бы войска Паулюса были оттеснены от Сталинграда лобовыми ударами, то сроки их разгрома значительно бы уменьшились, останется навсегда загадкой.