Испытание воли

Все же Ратлидж почувствовал его напряженность. И был сбит с толку своей собственной реакцией. Как будто его раны заныли. Он вспомнил, как чувствовал себя при последней встрече с Джин, — он отчаянно хотел обнять ее, надеясь, что теплота объятия разгонит тьму, — и как боялся к ней прикоснуться. Боялся, что она его оттолкнет.

Хэмиш сказал зловеще: «Она ведьма, парень, она заберет твою душу, если ты впустишь ее туда. Ты что, не понимаешь?»

Мэри помедлила, затем, сделав над собой усилие, скрылась в двери, ведущей в кухню. Ратлидж, втянутый в происходящее, вернулся к реальности.

Леттис чуть покачала головой, как будто не знала, что ответить на слова Уилтона. Или в знак отрицания?

Все еще держа ее руки в своих, Уилтон повернулся к Ратлиджу:

— Когда вы… разрешите нам заняться подготовкой похорон?

Ратлидж заметил, как вздрогнула Леттис, несмотря на опеку Уилтона.

— Завтра, — ответил он коротко, — после дознания.

Уилтон взглянул на него настороженно и сказал:

— Тогда поговорим позже. В гостинице?

Ратлидж кивнул. Уилтон прав; не время и не место обсуждать, в какой форме будет проходить дознание.

Последовало неловкое молчание, как будто никто не знал, о чем говорить дальше. Затем Уилтон обратился к Леттис. Слова были напыщенными, бессмысленными, даже для его собственных ушей.

— Салли шлет слова нежной любви. Она хотела прийти раньше, но доктор Уоррен настаивал на том, чтобы тебе дали отдохнуть и побыть в покое. Если она может чем-то помочь, пожалуйста, скажи мне. Ты знаешь, как она любила Чарлза.

— Поблагодари ее за меня, хорошо? — сказала Леттис хрипло. — Я не знаю, что нужно дальше делать, церковная служба — это одно… Я не думаю, что в состоянии разговаривать с викарием. — Она скривилась. — Только не сейчас! Адвокаты… Я должна написать кому-то в полк…

— Оставь Карфилда мне. Я улажу армейские дела, если хочешь. Они захотят заказать поминальную службу, конечно, когда ты будешь к этому готова. Но это может подождать.

Ратлидж шагнул ко все еще открытой двери. И Леттис, немного повысив голос, как будто испугалась, что он уходит, сказала:

— Я полагаюсь на тебя. Что же касается свадьбы, Марк. Я не могу… белое платье… я в трауре. Все нужно отменить и оповестить гостей.

Ратлидж не видел выражения лица Уилтона, но слышал, как он ответил:

— Моя любовь, я этим тоже займусь, тебе не надо об этом беспокоиться.

— Но что-то нужно делать, — настаивала Леттис. — Я не смогу пройти через все это. Так много людей, формальности…

— Нет, конечно нет! — сказал Уилтон тихо. — Можешь мне довериться, я обо всем позабочусь.

Брови Леттис были сдвинуты, казалось, она не может сфокусировать взгляд.

— Мэри собиралась принести мне что-нибудь поесть, может, немного супа. Я не ела, у меня кружится голова, Марк…

— Я не удивлен. Пойдем, посидишь немного, а я посмотрю, что ее задержало.

Ратлиджу больше нечего было делать здесь. Он тихо вышел. На душе стало легче.

Но Хэмиш не переставал буянить.

«Она что-то затевает! — заявил он мрачно. — Капитан вовсе не дурак, не правда ли? Но эта заставит его поплясать, прежде чем с ним будет покончено, вот увидишь. Эй, ты нашел женщину, в самом центре этого дела, в гуще чудовищной ненависти».

— Какую женщину? — спросил Ратлидж, садясь в машину. — Или ты еще не выбрал? Ведьму? Художницу? Или вдову?

Хэмиш забурчал: «Эй, я-то составил свое мнение. Это ты не видишь, куда ветер дует. Ты не подходишь для расследования этого убийства, и, если у тебя осталась хоть капля ума, поезжай прямо в Лондон и попроси, чтобы тебя освободили от этого дела!»

— Я не могу. Если я сейчас сдамся, ты победишь. Я должен через это пройти, или я застрелюсь.

«Но ты знаешь, что случится, если ты потащишь этого несчастного Хикема в суд. Они распнут его и тебя вместе с ним. Потому что женщины будут защищать своего прекрасного капитана, попомни мои слова! А тебя никто не будет защищать».

Выезжая из ворот, Ратлидж процедил сквозь зубы:

— Когда я закончу, не будет необходимости тащить в суд Хикема. У меня будет другое доказательство.

Издевательский хохот Хэмиша преследовал его всю обратную дорогу до Аппер-Стритема.

Позвонил Боулс из Скотленд-Ярда и сказал:

— У вас было два дня, что происходит?

— Завтра состоится дознание. Но расследование необходимо отложить. Мне нужно еще время, — ответил Ратлидж, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.

Помолчав немного, Боулс спросил:

— С меня требуют результатов; я не могу отмахнуться словами «Ратлиджу нужно еще время». Есть ли в деле прогресс?

— Мы нашли охотничье ружье. По крайней мере, я думаю, что нашли. Владелец объясняет, что оставил его где-то на момент убийства, но все сошлись в том, что у него был самый веский мотив для убийства полковника. Проблема в том, что я не понимаю, почему он убил только сейчас. Вражда между ними давняя. Почему не двадцать лет назад, когда она начиналась? Дом этот человек не запирает, живет в уединенном месте, любой, кто знал о ружье, мог войти и взять его. И несколько человек знали. Очень просто было бы впоследствии незаметно вернуть его. В настоящее время я занимаюсь тем, что выясняю, у кого была наилучшая возможность.