Испытание временем

— Как зовут, где учитесь и что вы делали в это время в этом городе?

На минуточку, у меня тут семья. И это нормально под Новый год приезжать к семье. Данный мой случай, конечно, в рамки нормального не входило, но ему то об этом откуда знать.

Соскучилась я по родителям. Вот!

— Кто вас позвал в тот лес? Как вы в нем оказались?

Да, действительно, а как можно оказаться в лесу, который начинается буквально в полуметре от забора.

— Кто был инициатором?

— Смысле?

— Кто был инициатором встречи? Вы или бывший военный Кравц? О чем вы договаривались? Где ваши сообщники?

Я еле сдерживала порыв выскочить из-под его холодного взгляда и указать на дверь. А что ещё хуже, хотелось дать пощечину. Потому что это откровенная клевета и ложь. Даже если бы мне позволили сделать это остатки сил, думаю это вышло бы мне боком. Поэтому я лишь хлопала глазами и удивлялась. Вроде серьезный человек, занимает такую должность, вроде нормальный, а несёт такую чушь. Какие сообщники?

Благо, нашу идиллию разбавили гости, которым разрешили навестить больную. С этим Овечкиным я ею стала бы в полной мере.

Отец прибежал первым, встал со свободной стороны и приложил ладонь ко лбу. Нет, папа, болит не там.

— Моя девочка, — прошептал он мне в висок.

По телу по-новому пробежалась дрожь. Все пережитые чувства, которые благополучно дремали все это время, разом взбудоражили нутро. Как я ждала помощи, и не дождавшись ее, в который раз разочаровалась. «Это же Аня, вернется обязательно», подумала семья. Потом как испугалась за них же. А если бы они попали под раздачу? Лучше самой лежать под капельницей, чем видеть родных в тошнотворно белой палате.

— Ты цела, слава Богу, цела. Дай погляжу. Что же он сделал с тобой, моя девочка?

Кто это он я не поняла. Список уже длинный. Следователя можно из него вычеркнуть. Как он мучал мой мозг никто не услышал. Да и к защитнику правопорядка, как бы, больше доверия. Если отец имел в виду того амбала, который нес меня на плече, словно мешок картошки, то вопрос тот же. Откуда? Их же не было там. Поэтому вопрос оставался открытым.

— Вас просили зайти только после окончания допроса, — недовольно процедил следователь. А я лишь тихо порадовалась. Так то ему.

— А он закончился, — раздалось невозмутимое и холодное с дверей. И в душе стало еще капельку легче. Да, мама, продолжай.

Никогда я так не радовалась ее появлению, потому что знала, что она своего добьется. А в данном случае, мы обе хотели одного — чтобы следователь оставил меня в покое. Тот встал, даже немного удивленно, развернулся и нервно поправил манжеты. Кажется, с ним давно не смели так разговаривать. Следующие его слова это подтвердили.

— Гражданка Явницкая, следствие не будет ждать пока вы будете обниматься. Преступника найдете мне вы?

— Анна тогда здесь причем?

— К ней есть вопросы.

— А на каком основании вы обращаетесь с моей дочерью и пациенткой больницы, в таком ключе? Это она что-ли преступница? Дайте человеку прийти в себя.

— Вы мешаете допросу, — сквозь зубы выдал следователь. Ему крайне не нравились сложившиеся обстоятельства. — Если не освободите палату в течении минуты, это будет расценено, как умышленное препятствование следствию.

Мягко говоря, я обалдела. Насколько же все серьезно?

— А в чем вы обвиняете нас? — этот мужской баритон раздался над ухом. Этот папа. — Я как знаю преступника вы поймали. Сейчас он сидит за решеткой.

— Анна Явницкая в заговоре с преступниками, скрывает важную информацию или может быть связана с ними определенным образом. Не вся группа была поймана.

В этот момент челюсть упала не только у меня. Хотелось откровенно ругнуться.

— В таком случае мы будем разговаривать только в присутствии адвоката.

— Это не обвинение. Вы пока что в режиме свидетеля. Но …

Дальше терпеть я не стала.

— Я отказываюсь от дачи показаний. По крайней мере сейчас. Мне плохо.

Все лишние, кто занимал мой кислород в скромной палате, повернулись тут же ко мне. Надо же, я тоже могу за себя постоять.

В принципе, это вовсе была не ложь. С каждой секундой слабость накатывала короткими волнами, грозя вылится в очередной обморок. Столько информации и столько шума давили тяжелым камнем.

— Вы уверены? — следователь Овечкин недовольно сжал челюсти и снова поправил манжеты. Кажется, это нервы. — В таком случае, подпишите протокол об отказе и ждите официального приглашения.

И, попрощавшись, вышел. Воздуха стало вдвое больше.

— Спасибо, мама.

— О, Анна, — вздохнула она, заняв то место, где недавно сидел следователь. Медом намазано что-ли. — Почему ты не слушаешь старших, которые тебе столько раз повторяли, что Кравц не тот человек, с кем можно заводить дружбу. Из-за него могут быть одни проблемы. С детства он к тебе проявлял нездоровый интерес, и все беды тянул. Вот во что оно вылилось.

Она горестно вздохнула, точно мы вернулись в те самые годы, когда маленькая я шла против указаний. Спорить не хотелось. Да и принимать гостей особо тоже. На душе было тяжело, сердце билось нервно и неспокойно. Чего-то откровенно не хватало, а что, понять не могла.

Да и не дали.

Меня окружили со всех сторон.