Испытание временем

Так, низинками и оврагами, сближались с противником, выдвигаясь на исходные для атаки.

– Не останавливаться! – скрипучий голос ротного. – Если заляжем – всех минами перебьёт! Только вперёд! Вперед! За Родину! За Сталина! Ура, сукины дети! Ура!

– Ура-а-а-а-а!

Вот так вот – без артподготовки. Без авиации. Без танков. На «ура»!

Самое время спеть рэп великого князя. Поможет или нет? Эффект самовнушения тоже немаловажный фактор. Начинаю причитать, стараясь поймать «ритм» биотоков, попасть в нужный резонанс. Тут же фишка не в словах, а именно в резонансах, что слова произнесённые вызывают. И что самое удивительное – я их ощущаю. Резонансы и биотоки. Оказалось – моя «Ярость» – мой такой вот режим форсажа, и эти биотоки, резонансы, ощущения присутствия людей, направленных на меня взглядов, ощущение надвигающейся опасности – все они имеют одну природу, один источник. И всё это могло проявиться и пригодиться только в таких вот условиях – когда выживаешь, прячешься от смерти у самой Смерти – под подолом. В обычной жизни мне всё это было без надобности. Потому и не проявлялось.

Шестаков бежит. Я – рядом, низко пригнувшись, петляю зайцем. Оглядывается, презрительно губы кривит. Ну-ну. В полный рост на пули? Сейчас не времена взятия Измаила. Пули вокруг так и вжикают.

Падает. И я тоже. Отстреливает магазин, даю ему новый, он вскакивает и бежит левее. Понятно, что я хвостиком.

Хорошо, что мин под ногами нет.

Недолго музыка играла – залегли. Шестаков продолжает ползти вперёд, всё больше забирая левее. Кажись, я понял! Молодец! А выглядит недалёким чурбаком дубовым.

– Хреново, гранат не дали, – пропыхтел мой напарник. – Вон они, видишь?

– Вижу. Да, гранатой в самый раз бы.

Я достал нож. Скинул сумки и тощий сидор.

– Прикрой!

Очередью Шестаков заставляет немцев спрятаться. В ответ ему – кувыркаясь, летит граната на длинной ручке.

Бегу, касаясь пальцами сухой травы, по дуге, к окопу. Заметили, высунулись, но взметнувшиеся фонтанчики земли заставили белённые извёсткой каски попрятаться. Живой, Немтырь! Я резко меняю траекторию – учёный уже. И точно – летит граната. Падаю, вжимаюсь в землю. Взрыв! Не смог заставить себя подняться. Взрыв! Теперь – тело само взлетело, бегу по диагонали в другую сторону, падаю, перекатываюсь вбок. Ещё и ещё. Пули злыми шмелями вжикают прямо над головой.

Наконец-то моя фирменная фишка сработала – чую, как похолодело сердце, уши заложило – я в «Ярости»! Слоу-мо – время замедлилось. Мне теперь, без Баси, только «Ярость» и спасение. Или забиться в яму и не отсвечивать. Что, естественно, категорически неприемлемо.

Один рывок остался. Встаю, прыжок, второй, ныряю рыбкой, каской вперёд, в окоп, вытянув перед собой нож с уже запущенным виброрежимом.

На секунду потерялся. Дезориентировался. Суматошно тыкаю ножом, пихаю локтями и коленями, заливаемый горячей кровью. Наконец, нашёлся – где низ, где верх, добил второго немца, ударом снизу – вскрыв ему грудину. Выкинул его нестандартную каску наружу. Как сигнал.

Сел в бессилии на теплый труп. Отпустило меня, время ускорилось, звуки стали обычными.

Мне на спину рухнул Шестаков. Побарахтался, сел, огляделся, покачал головой.

– Отстирывать – заикаешься!

Я молча кивнул. Я весь залит кровью. Никак что-то не мог совладать с дыханием – сердце отчаянно билось. Одно дело идти на пули, будучи защищённый бронёй костюма пришельца, и совсем иначе – слоем ваты фуфайки. Заторможенно ощупал себя – бывает, что раны не почувствуешь, жаримый адреналином. Вроде цел.

– Эй, екнутый! – окликает Шестаков.

Это он мне? Погасил в себе взрыв злости – не отсвечивай. Ты – никто. Ты – не Медведь больше. Ты – боец переменного состава штрафной роты. Ничто. Засунь эмоции под поясной ремень! Туда, в тепло запасного выхода.

– Сумки с патронами, – продолжил Шестаков. – Мне тащить?

Вот урод! Он сумки оставил там! Придётся лезть. Нет сил на рывок в Ярости. Больше нет. Придётся ползти.

Блин! Как же далеко! Мне казалось, что я один ползу на гладкой, как бильярдный стол, степи. И все стволы противника – направлены только на меня. Все пули – летят только в меня! Тут до сумок было – двадцать шагов. Если идти в полный рост. А когда ползёшь под огнём – как в соседней области!

Полз бесконечно долго, не поднимая головы, не отрывая ни одной части тела от земли. Это очень непросто. Физически тяжело. И долго. Но я вжимался в землю всем телом – это единственный способ не получить в своём теле лишних, нетехнологических отверстий.

Вот и сумки с магазинами. А вот и мой сидор. А это что за… явление?

Несколько тел в ватниках ползли в моём направлении.

– Стой! – крикнул я. – Назовись!

– Дед, ты? Свои! К вам ползём!

– За каким?

Нет, это неплохо, когда больше народу. Но заметнее. Палево.

Один из бойцов тащил за собой какой-то ящик.

– Наступать отсюда будем. Ротный послал. Гранаты вот! А ловко ты к окопу прорвался!

Я молча пополз обратно, волоча подсумки и сидор по земле.

* * *

(Внимание!

«Общечеловекам» дальнейший текст читать не рекомендуется!

Я предупредил!)