Испытание выживанием (СИ)

Она не отказалась. Боюсь, она даже не поняла, к чему я ее привлекаю. Двенадцатилетние не понимают глубокого смысла слов «мятеж», «революция», «расстрел». Для них это просто понятия из книжки, из истории, которая произошла когда-то давно с какими-то незнакомцами и означала что-то, чего люди боялись и не хотели повторять. Каришка воспринимала свою задачу, как приключение. Я же не желала упускать возможность воспользоваться ее любопытством и решительностью, пока она еще недостаточно выросла, чтобы начать бояться всего происходящего. Юношеский максимализм драгоценен, как и опасен, единственной вещью — отсутствием страха. В мои времена до Вспышки такие подростки забирались на вершины телевизионных вышек без страховок и делали умопомрачительные селфи с высоты нескольких сотен метров над землей, мальчишки во дворе привязывали скейты к бамперам машин и устраивали сумасшедшие гонки, ребята посвящали целые видеоблоги своим корявым трюкам паркура, лишь бы доказать всему миру свою неуязвимость и бесстрашие. Это безумие длилось всего пару лет, потому что детство неизбежно натыкается на тупик во времени, за который ему дальше прохода нет. Детство кончалось. Юношество дозревало до взрослости. Вместе с годами приходили реальные проблемы: устроиться на работу, купить машину, взять ипотеку, свозить семью на отдых. Тут уже было не до опасных трюков, потому что человек обрастал ответственностью не только за свою жизнь, но и за жизнь своих домочадцев.

К сожалению, в нынешних условиях Каришка может так никогда не дорасти до того возраста, когда рутинные проблемы, вроде работы и детей, станут для нее стимулом двигаться дальше. Иронично выходило: мне было жалко детей, потому что их будущее под большим вопросом, но в то же время мы бросали их в самое пекло в войне за выживание, грозя сократить их и без того короткие деньки.

— Хорошо. Вот тебе запрос для пропуска, предъявишь на входе в компьютерный зал.

Я сажусь за стол и начинаю заполнять стандартный бланк запроса, где указываю имя, фамилию, возраст допускаемого, а также причину: «Экзаменационный доклад, раскрывающий эффект обезлесивания на обмеление водоемов и их последующая деградация. Аграрный блок. Первый курс обучения аграрному делу».

Причину мне подсказали. Разумеется. Я всех тонкостей системы допусков между блоками и общими зонами не знаю, но отныне я обрела мощную поддержку старожилов, включая самых главных бунтовщиков, так что мой путь революционера, пробивающего тропу на поверхность, мне облегчат настолько, насколько это возможно. Я очень рада этому, потому что вместе бояться не так страшно.

Это была любимая фраза Тиграна. Ею он руководствовался, когда объединял своим светочем людей. И мы действительно боялись меньше, чувствуя плечи друг друга, словно страх был некоей определенной массой, которую можно было разделить на тысячу триста человек. Каждому по маленькому кусочку страха. Наше единство помогало нам сплачивать армию сильных душ, пусть и в истощенных телесных оболочках. Дух вечен.

— Вот. Держи. Чтобы в девять была здесь, как штык!

Я протягиваю записку Каришке и нарочито сурово и громко даю наставление.

Каришка тут же спрыгивает с лестницы, немного шатается из-за попыток кровообращения вернуться в нормальный человеческий режим, а потом берет клочок бумаги в руки, складывает в карман своей хлопковой туники. Пара любопытных глаз обратила на нас внимание, вторая пара улыбнулась в умилении. Другие не обращали внимания. Я погладила Каришку по голове — обычный ласковый жест, которым я награждаю каждого встреченного по пути ребенка из деревни, словно они все мои дети. А потом не удержалась и поцеловала Каришку в лоб за ее храбрость и верность, а также чистоту и наивность, которой так мало в этом мире и которую нам необходимо защищать, как самое дорогое сокровище, что осталось здесь под землей.

Дети.

Именно это сокровище станет моим призраком, разносящим мятежный дух по недоступным местам. Сокровище, которым я рискую, осознавая последствия. Сокровище, которым не рискнет ни один человек в здравом уме, и оттого поступок мой кажется еще чудовищнее. Я прошу прощения у Господа, у Тиграна, пытаясь самой себе доказать, что у меня нет выбора, а также обнадежить саму себя, что мой план удастся. Кто заподозрит ребенка? Кто арестует ребенка? Кто заставит ребенка совершить преступление, за которое наказанием будет расстрел?

Я прервала затянувшийся поцелуй, чтобы избежать лишнего внимания и подозрений.

Каришка, словно чуяла тревогу, бьющую шквалом о мое и без того хрупкое сердце. Девочка улыбнулась.

— Буду к девяти, Алания, — и шепотом добавила, — я справлюсь.

А потом поскакала вприпрыжку вдоль холодных тусклых бетонных коридоров подземелья, как яркий огонек факела, освещающий подкрадывающуюся точно хищник в ночи угрозу.

Я.

Я заставлю ребенка пойти на смертельное преступление, если кто-либо покусится на мое право на свободу.

26 января 2071 года. 18:20

Каришка

— Пропуск, мисс.