Испытание желанием

А потом он склонился и сомкнул губы вокруг ее соска. На мгновение Кейт ощутила его обжигающее дыхание. Оно окружило ее, и ей показалось, что наступило затишье, которое случается между вспышкой молнии и ударом грома. О, она имела в виду не совсем это, но ей вовсе не хотелось его останавливать, и последовавший затем ее тихий возглас имел мало общего с протестом. Она вся была охвачена огнем желания, которое возбудили пламенные прикосновения его языка к ее соску. Ее накрыла сладостная волна наслаждения, ее кожа словно обрела новую чувствительность, все ее тело дрожало в предвкушении. Бедра ее раскрылись, она прижалась к нему, испытывая непреодолимое, вечное, как этот мир, желание.

Кейт полагала, что это должно было быть всего лишь практичным. Однако ее жгучее влечение, тот глубокий водоворот огненной страсти, в который она окунулась с головой, не имел ничего общего с разумной и рациональной практичностью.

И все же Нед оторвался от нее. Когда Кейт изогнула спину, он обнял ее одной рукой и, едва она вновь прижалась к нему, запечатлел жаркий, влажный поцелуй на ее груди. Он приподнял голову, чтобы поцеловать мочку ее уха, и она ощутила легкое дуновение холодного воздуха.

— Что ты со мной делаешь! Я просто теряю голову, — прорычал он, не в силах оторваться от ее шеи.

— Поспеши же потерять ее окончательно.

Нед крепче обнял ее за талию.

— Ты знаешь, что я делал, когда ты вошла?

Одна мысль об этом разжигала ее желание. Она по-прежнему не знала глагола, который соответствовал бы этому действию. Лишь только презрительное, почти неприличное слово — просто существительное: онанизм. И слово это описывало грех, не имевший ничего общего с почти священным для нее телом мужа.

— Единственное слово, которое я знаю, — правильное и напыщенное. — Не жаркое и страстное. Совсем не такое, как ее чувства.

Его губы снова требовательно приникли к ней. В его поцелуе промелькнула откровенная настойчивость, нетерпение, словно она могла исчезнуть, испариться, едва он только отвернется. Но Кейт была вполне реальным созданием из плоти и крови. Она чувствовала, как кровь пульсирует в ее жилах в унисон с его ласками. Кейт запрокинула голову, и он принялся покрывать поцелуями ее подбородок, шею, ключицы.

— Есть только неправильные, — ответил он.

— Не надо относиться ко мне как к неженке и недотроге. Не отмахивайся от меня этими вежливыми уверениями и не скрывай правду за правилами приличия.

Он так и не делал. Напротив, Нед оторвался от нее буквально на дюйм и взглянул ей в глаза. И когда понял, что Кейт говорит серьезно, то, вздохнув, ответил:

— Я, как говорят школяры, дрочил до бесчувствия.

Она ощутила возбуждение. Да. Именно это ей и нужно было знать. Она вовсе не хотела закрываться от своего желания незнанием. Она хотела уметь отписывать свои мысли, свои нужды. Своего мужа.

Словно почувствовав накатившее на нее возбуждение, он потерся о ее нос своим носом.

— Однако слова совсем не важны. То, что я делал, когда ты вошла… Я хочу увидеть, как ты делаешь это себе.

— Что? — Это предложение гораздо более пугало ее, чем необходимость просто отдаться его прикосновениям. Показать ему всю силу своего желания? Не следовать пассивно его воле?

Нед оторвался от нее, перекатываясь на бок. Он судорожно, словно задыхаясь, вдохнул и посмотрел ей в глаза.

— Я хочу, чтобы ты сделала это себе. — Он взял ее за руку. Его пальцы мгновенно согрели ее. Другой рукой он заскользил вверх по ее ноге. Приподнял подол ее прозрачного шелкового одеяния, и она почувствовала холодок. Ее кожа словно пульсировала в такт его прикосновениям. Она ощущала удары его пульса, как свои. И он, Кейт была в этом абсолютно уверена, чувствовал эти бешеные удары, держа ее руку в своей руке.

Он опустил правую руку, не выпуская из левой ее маленькие и нежные пальцы.

— Здесь, — сказал Нед. — Дотронься до себя здесь. — И вложил их пальцы между ее ног.

Кейт взглянула ему в глаза. Его зрачки расширились. Она касалась своей скользкой влажности. Нет — все же лучше — они касались. Интимно. Близко. Он медленно продвигался, скользя между складками ее кожи. Пальцы его исследовали, изучали ее, гладили ее плоть, лаская в самом потаенном месте.

И это было так восхитительно правильно — и все же даже сейчас она ощущала, что его прикосновения… нет, не ошибочные, но неточные. Он должен был коснуться ее здесь, а не здесь; всего в одном дюйме… и опять не совсем верное движение пальцем. Ее рука встретилась с его рукой, словно сливаясь воедино. И вот она уже учила его, показывая, чтобы он нажал здесь, что она хочет именно такой ритм. Кейт будто звала, чтобы он следовал ее примеру, образцу, которого она никогда не знала, но чувствовала каким-то абсолютно уверенным, упрямым инстинктом.

Здесь.

Его палец скользил в ней. Она не могла сказать, где кончается его кожа и начинается ее. Мир перестал существовать — не было ничего, кроме этих скользящих движений, этих нажатий, — лишь острое, страстное, абсолютное желание.