Испытания

Господин Амбу рекомендует очень простое упражнение для приобретения правильной осанки: положить на голову маленькую подушечку, на нее две книги и походить так, стараясь, чтобы груз не упал.

— Сила йоги, — сказал мне господин Амбу, — в том, что она многое почерпнула из житейской мудрости народа. Индийская женщина стройна даже в глубокой старости, благодаря тому, что с детства носит на голове кувшины с водой.

…Накануне отъезда из ашрама Ауробиндо я узнала еще одно неписаное правило, самое важное.

Вместе с двумя молодыми садакхами я зашла в открытый, щедро увитый цветами буфет, где было очень приятно отдохнуть, поговорить. Взглянув на часы, я поняла, что могу опоздать к началу физкультурных занятий, которые мне хотелось посмотреть. Стала торопливо глотать чай. А молодой человек, который должен был проводить занятия, явно не торопился. Однако он выпил стакан чая раньше меня и успел просмотреть еще какие-то свои записи — все очень спокойно, пока я спешила. Глядя на нас, второй юноша, двадцатипятилетний бенгалец Манодж, сказал с улыбкой:

— Мы, обитатели ашрама, уже усвоили, что торопливость, нервозная спешка мешают быстроте!

Позже вечером мы с Маноджем шли по берегу моря, продолжая начатый за чаем разговор о современном темпе жизни. Манодж рассказывал, что, познакомившись с американцами, приезжающими в ашрам, он понял: человек не должен оказываться во власти темпа, как нередко получается в США. Человек должен быть хозяином темпа. Это особенно важно в наше время, когда бешеные сверхскорости могут буквально задергать людей.

Волны ритмично ложились одна за другой почти у наших ног. Манодж предложил остановиться на минуту, взглянуть на море.

— Куда там останавливаться! У меня еще пропасть работы, а завтра уезжаю! — воскликнула я.

Однако молодой садакх оказался настойчивым. Мы сели на скамейку. Теперь волны катились нам навстречу, а луна, тихая, светлая, стояла над нами.

— Сегодня ваша ракета достигла луны! — сказал Манодж.

И хотя его слова напоминали о невообразимых, почти недоступных человеческому сознанию скоростях, здесь, перед громадным морем и маленькой светлой луной наверху, отдыхая в просторе и тишине набережной, спокойно вдыхая, вбирая в себя этот простор и тишину, я почувствовала себя хозяйкой луны, куда долетела наша ракета. Моя ракета.

Итак, я узнала еще одно, неписаное правило ашрама: надо уметь находить время, чтобы остановиться и почувствовать простор планеты, простор Вселенной!

ЗЕРКАЛО

Наверно, по женской привычке я подошла к зеркалу. В нем я увидела почти рядом со своей физиономией — пыльной и потной после долгой жаркой дороги в машине — другое женское лицо. Я оглянулась и успела заметить, что худенькая женщина в тусклом сари исчезла в противоположном углу странной комнаты, в которой я находилась. Комнаты, похожей на зал древнего заброшенного замка. Стены здесь были сводчатые, сложенные из больших каменных плит. Кроме зеркала, прикрепленного на крюке, вколоченном в щель между плитами, в комнате висела крохотная электрическая лампочка на шнуре и выстиранное тряпье — на веревке, протянутой между двумя деревянными шестами. Шнур и веревка казались разбухшими от жары и влаги.

Я стояла, ожидая возвращения Ганпат Лала, который ушел за карманным фонариком, убедившись, что я спотыкаюсь в его владениях буквально на каждом шагу.

Ганпат Лалу принадлежали и этот старый дом, и придорожная чайная, ставшая нашим первым привалом на пути из Дели в южные штаты Индии. Мы, то есть индиец-шофер и я, всего полчаса назад познакомились с Ганпат Лалом, но он уже успел объяснить, что его чайная стоит на хорошей дороге, должна бы давать доход, да нет удачи! Четыре-пять рупий прибыли в день, а налог — большой и семья — большая. Свои дети, да еще родственники…

И действительно, в этот час, когда уже спала жара, закончился вечерний цикл работ и по обочинам дорог Северной Индии люди, наслаждаясь глотками чая, неторопливо судачили, в чайной Ганпат Лала было необъяснимо пусто. Только один посетитель — европеец — сидел за пустым каменным столиком, куря сигару. Его машину американской марки мы заметили еще раньше, подъезжая сюда.

В темном овале входа показалась светлая полоска, прыгающая по косой и кривой каменистой тропке. Это Ганпат Лал возвращался с карманным фонариком.

— Здесь была женщина. Очень красивая. Она почему-то убежала. Это ваша жена?

Торопливый ответ прозвучал раздраженно:

— Нет, нет. Совсем не жена. Не жена. Вдова. У меня племянник умер недавно.

Луч фонарика разыскивающе запрыгал по тряпью на веревке, по каменным плитам стен, на миг стер тусклое бельмо со старого зеркала. Ганпат Лал сказал:

— Во всяком случае сейчас тут уже никого нет.

Из комнаты с зеркалом мы вышли во двор, посреди которого росло дерево — огромное, сильное, делавшее дом Ганпат Лала еще больше похожим на заколдованный замок. Деревья проросли сквозь стены замка — совсем как в «Спящей красавице» на сцене Большого театра.