Испытания

— Вернемся к новым машинам, которых становится все больше, ибо мы не только изобретаем сами, но и закупаем лучшее за границей и совершенствуем его! Так вот, новые машины требуют от человека управляемости, умения подчиняться железной логике, в частности логике решения, которое без единоначалия очень часто просто невозможно… Теперь вам, товарищи, понятно, почему я говорю, что такие люди, как Пахомова или Оградовас, несовременны? Потому что они неуправляемы! И не улучшает, а ухудшает дело тот факт, что Пахомова и Оградовас умеют хорошо работать. Если бы Ольга Владимировна Пахомова плохо работала, у меня были бы все основания поставить вопрос об ее увольнении. А пришлось отправить в командировку, чтобы товарищ Пахомова не мешала мне сейчас, в момент острой борьбы против «ваграновщины»… Ольга Владимировна даже собой не может управлять. Своими чувствами! Точнее, одним чувством.

— У вас почему-то нехорошо получается об Ольге Владимировне! — встревоженно возразила Зоя.

— Почему-то? Да потому, что скоро все вокруг заметят ее возбужденное состояние. Я однажды прямо ей сказал, что, мол, к любви надо относиться проще.

— То есть как это? — Зоя беспокойно покосилась на мужа.

— Ибо иное отношение только добавляет неуправляемости, уважаемая Зоя Тимофеевна! И в конце концов, у нас будет не четко управляемое общество, а кипение страстей и несвоевременных выдумок!.. Вот я, кажется, еще весной, а то, может, и раньше прочел в стенгазете нашего аппаратного цеха безответственное предложение построить заводской стадион с футбольным полем и теннисными кортами. Монтажница Дерюгина, нынешний бригадир, писала. Нашлась хозяйка! Да знает ли она, сколько стоит построить не то что стадион, а теннисный корт?! Но никто не одернул ее за непродуманное предложение. И вот, стало быть, результат: новое предложение, и тоже непродуманное! Пусть молодежь проектирует и строит стадион на общественных началах. И директор вынужден идти на компромисс…

— Какой компромисс? Я ничего не знаю! — встревожился Иванов.

— Сейчас узнаешь. Я уже поручил конструкторской группе разработать проект. Как только он будет утвержден, передам все в руки молодежи. Пусть проводят свои субботники. Только это еще не скоро будет. Знаешь, как у нас иной раз затягивается? Может, к тому времени и у молодежи пыл пропадет…

— Значит, изменили свою точку зрения? Прислушались к некоторым критическим замечаниям? — почти недоверчиво спросил Иванов.

— Стало быть, не изменил. И в этом дело, что не изменил, а вы никто понять не можете. Объясню. Точка зрения у меня одна и та же: ничто не должно отвлекать внимание рабочего от его производственной задачи. Но иногда приходится под давлением обстоятельств выбирать, что больше отвлекает, что меньше. Субботники будут, к сожалению, утомлять молодежь, отвлекать от главного — от задачи повышения производительности труда. Но еще больше будут отвлекать и возбуждать их разговоры вокруг субботников, затеянные Ольгой Владимировной и подхваченные товарищем Ваграновым. Значит, поневоле выбрал я субботники. Но для твоего успокоения, — язвительно сказал Озолов, — можешь считать, что директор прислушивается к некоторым критическим замечаниям… Вынужден был пойти на компромисс, — повторил он уже другим тоном, с досадой. — А между прочим, — почему-то понизил голос Озолов, — от непродуманной статейки той в многотиражке до ваграновской неуправляемости — полшага! Как иначе, если не демонстрацией неуправляемости, можно назвать знаменитое, — Озолов иронически подчеркнул «знаменитое», — примечание Вагранова к его статье? По душам, видите ли, решил поговорить с читателями! Да ведь читает-то газету кто угодно! Значит, главный редактор позволяет себе с кем угодно откровенничать! Одно дело, если я с тобой разговариваю по душам, а другое дело, если я с каждым встречным начну так разговаривать. Это же ясно: только людей будоражить! На редколлегии, мне товарищи рассказывали, ваграновское примечание было названо отсебятиной, жаль, что политической квалификации не дали. Демонстрация неуправляемости — вот что это такое! Демонстрация против стиля нашей прессы!

— Наверно, коммунистам надо учиться уважать мнение своих товарищей по партии, — вслух подумал Олег Сергеевич.

— Уважать чужое мнение?! Это ты Вагранова учи! Не я выступил в печати с нападками на него за его взгляды, это он пытается подорвать мой авторитет своей статейкой!

Озолов подышал глубоко, как во время физкультурной зарядки, и продолжал спокойней: