Испытания сионского мудреца

В воскресенье, сидя за столиком с Петером Шнауцером, его сестрой и главным врачом Зауэром, оживлённо беседовали. Главный врач ел увлечённо, изредка отрываясь от тарелки, и тогда на его губах, и больше в уголках рта были видны остатки еды. Он этого не замечал и продолжал что-то говорить. Затем ко мне подошла «старая девочка» — худенькая пигалица, оказалась Obergrztin (зам. главврача), и застенчиво спросила: «Можно вас на минутку?». «Фрау Пиппер! — укоризненно пожурил её главврач. — Не сейчас!». «Почему же! — возразила она уже нахально. — Именно, лучше сейчас, чтобы не забыть! Извините, доктор, что я вас отрываю от еды». «Ничего, — сказал я, — дежурство ведь тоже важно». «А вы откуда знаете?» — ещё больше застеснялась Пиппер и мы пошли к ней в кабинет. «Очень интересно, очень интересно, так интересно, — повторяла она, — гипноз, акупунктура! С удовольствием посмотрю, как вы это делаете! У нас вот только такая проблема — два дежурства не заняты, можете помочь?». «Конечно», — согласился я. «Вот вам новый план!» — дала она мне список дежурств.

В первый же день, придя на работу, сразу попал на т. н. «супервизион»! Это, когда один из внешних психологов беседует раз в месяц с командой клиники, коллективом, выясняет проблемы, психологическую атмосферу, трудовой климат. «Мы не должны уступать! — нервно требовал молодой врач по фамилии Оттен. — Он, Шнауцер, не имеет права нас унижать, оскорблять!». «Он хам! — поддержала фрау Ганзен — арт-терапевт (специалист по лечению искусством-творчеством). — И его надо поставить на место! В следующий раз я предлагаю всем покинуть рабочие места, когда он придёт и будет нас оскорблять!». «Надо создать Betriebsrat (трудовой совет), тогда мы его поставим на место! — сказал длинный молодой врач по фамилии Кляйн. — У нас всё готово есть договорённость с профсоюзами, в следующую среду они придут, и мы выберем Betriebsrat! Мы не сдадимся, будем отстаивать свои права!». «Правильно!» — шумели остальные 15 человек. «А что думаете вы?» — обратился ко мне супервизор, полный, с большими будёновскими усами, психолог. «С учётом моего советского опыта, а я, именно, оттуда, я недоверчиво отношусь к революциям и восстаниям!» — объяснил я свой скепсис. «А это не восстание! — возразил молодой врач Оттен. — Это отстаивание наших прав, у нас нет другого выхода!». «Это он восстал, а не мы», — поддержал Оттена телесно, и по-другому, ориентированный терапевт херр Хагелюкен.

«Но наш вождь Владимир Ильич Ленин сказал, что с восстанием нельзя шутить, а надо его тщательно подготовить и решительно брать: почту, телеграф, банки, а затем всё остальное!» — обозначил я задачи восставших. «Почему?!» — как всегда в Германии, не поняли собравшиеся! «Это я немного пошутил, — ответил я. — Это, конечно, в переносном смысле имел я в виду».

«Ну вот, у вас теперь есть в команде и эксперт по тоталитаризму!» — не пошутив, подсказал восставшим «потёмкинцам» супервизор. «Шнауцер предупредил, что если мы будем протестовать, он закроет клинику!» — мрачно произнесла оберэрцтин фрау Пиппер. Только главного врача здесь не было.

«Не закроет, — сказал я, — я уже третий раз переезжаю в другое место работы! И когда я переезжаю, то клиника существует не менее двух лет, но и не более! У вас есть ещё два года в запасе!». Все на меня удивлённо и перепугано посмотрели.