Испытать силу демона

Тот словно и не услышал, охваченный буйством эмоций, вихрем кружащихся в присвоенной им однажды душе. Он чувствовал перерождение Алинро, ощущал пробуждение в ней новой силы, открытие дремлющего до поры сознания, будто наяву видел, как ломаются, подобно яичной скорлупе, возведенные Ладой и эльфийским жрецом щиты. А на их месте образуются новые, иные по природе и структуре, пока еще мягкие и податливые, но в будущем, несомненно, способные остановить даже его. Хотя…

Фенрир чуть не расхохотался в голос, осознав, что все это время они и так защищали Алю. Он как последний дурак укреплял то, что не нуждалось в защите. Трепетно относился к сознанию малышки, боялся залезть к ней в голову, считал, что проявляет чудеса выдержки и благородства…

Три раза ха-ха! Да при всем желании он бы не смог этого сделать! И если бы не хваленое благородство и собственные принципы, он бы давным-давно понял, что никакой Алинро не человек. Бездна! Ирония судьбы, насмешка над всесильным демоном. Ай да ведьма, черви ее пожри! Ведь первым делом уточнила, не лазил ли он в Алину голову – мог бы и догадаться, что не все так просто. Это же надо столько лет деликатно расхаживать возле запертой двери, искренне полагая, что можешь войти в нее в любой момент. Браст лиеть!

Он чувствовал, как его храбрый одуванчик меняется, как расширяются годами перекрытые каналы, и по ним начинают циркулировать потоки энергии. Алинро вдруг моргнула и вперила невидящий аквамариновый взгляд именно в Фенрира, протянула руки в просящем жесте. Неужели узнала? Сердце ненаследного асурендра сжалось, и он почувствовал, как теряет над собой контроль.

Теперь вся магия чарующего голоса девочки принадлежала только ему. Она пела лишь для него, вознося куда-то на вершины абсолютного счастья и гармонии. Все стало неважно: кто он, где он, чем дышал и жил раньше. Высшие силы, пусть эта мелодия никогда не смолкает, пусть Алинро Листар поет для него. Хотелось крикнуть: «Пой, милая! Пой для меня, моя сладкоголосая сирена! Всегда для меня и только для меня».

Повинуясь вложенному в песнь и жест приказу, Фенрир шагнул навстречу девочке, стремясь обнять, укрыть от внешнего мира, спрятать от посторонних глаз. Она только его. Аля призывно улыбнулась, поощряя порыв асурендра. Он не слышал, как ему кричала Лили, как, матерясь, Дант спешно плел чары для еще одного изолирующего полога тишины. Фенрир думал лишь о том, как был глуп много лет назад, не приняв всерьез ее предложение петь для него.

И почему он никогда не просил Алю об этом? Ведь даже ее сказки, сливаясь с голосом моря, были способны погружать в блаженный транс. Море с ней говорило. Такая любимая, такая загадочная, такая непостижимая стихия, что всегда манила ненаследного асурендра. Другая, не похожая ни на что, к чему он привык в родном мире.

Кто-то грубо перехватил его, и сразу стихли все звуки. Звенящая пустота в голове накрыла отчаянием и сводящей внутренности тоской. Нет! Так нельзя, он не хочет. Она должна петь! Движимый инстинктами и мало что соображающий, Фенрир перехватил руку Данталиана и вывернул, ломая. Сейчас он не видел ничего, кроме ждущего взгляда аквамариновых глаз, и готов был убить любого, кто встанет у него на пути. Тем не менее отсутствие туманящего разум пения все же принесло результаты: к тому времени, как трое демонов скрутили Фенрира, он уже более-менее пришел в себя. Чувство потери самого прекрасного, что он испытывал в своей жизни, еще ныло в глубине души, но способность трезво оценивать ситуацию вернулась.

– Что за иргадан граус браст?! – разорялся Дант, баюкая руку и пытаясь срастить повреждения. – Ты совсем умом тронулся, братец?

– Почему из вас троих только он потерял контроль? – задал резонный вопрос Дэйвис. И тут же хлопнул себя по лбу, сообразив.

Фенрир подарил Данту извиняющийся взгляд и криво улыбнулся Террелу.

– Понял, да? Вот тебе и снятие блоков.

Конечно, кто еще из присутствующих так ярко чувствовал переродившуюся душу синеглазой малышки, словно держал ее на ладонях? Кто позволил ей пустить ростки в своей, навсегда привязывая и привязываясь самому? Она всего лишь любила его и хотела для него спеть. Всего лишь. Он посмотрел на перекошенное гримасой злости лицо девочки.

Следующие слова Данта окончательно развеяли флер обманчивого очарования:

– Не думал, что доведется стать свидетелем того, как ты с блаженной мордой будешь подставлять шею и готовиться добровольно вырвать себе сердце. Ради этого, определенно, стоило наплевать на планы и притащиться среди ночи в шестой круг. Вот только не уверен, что имелся смысл спасать эту дрянь. Есть настойчивое желание прикончить гадину в зародыше, как-то не хотелось бы хоронить тебя раньше времени.