Испытательный срок

Я попросила пару листочков у секретаря для объяснительной и отправилась на поиски подходящего места, чтобы никто меня не видел. Надо переждать гнев режиссера и написать в объяснительной что-то более-менее похожее на правду. Зрительный зал на втором этаже подошел мне как нельзя лучше. Внутри царил полумрак и спокойствие, я устроилась на зеленом мягком кресле и осмотрелась. Пространство было наполнено чем-то волшебным, я ощутила, что не одна, энергетика сотен сыгранных здесь спектаклей коснулась меня. Я бросила сумку на колени, сверху листы и написала в правом верхнем углу: «Главному режиссеру Московского Детского театра…» Мысли путались: «Я пришла на работу позже на десять минут… По какой причине? – думала я и написала: …по причине того, что опоздала». Бред какой-то, я отложила сумку с листами в сторону, укрылась курткой, которую захватила из дома на случай дождя. В моем воображении нарисовался спектакль «Анна Каренина», со мной в главной роли, конечно. Я стояла перед несущимся мимо поездом, вся в слезах, и ждала подходящего момента, чтобы сказать жизни прощай. В зрительном зале не было пустого места, все аплодировали, кричали «браво». Я стояла на сцене вся в цветах, окруженная восторженными взглядами. Крики становились все громче и громче, вдруг зрители стали выкрикивать что-то непонятное: «Нас обокрали». «Где мой кошелек?» «Что происходит? Где все наши вещи?» Яркий свет ударил мне по глазам, и я немедленно проснулась. Боже, я не знала, сколько времени прошло с тех пор, как я опять уснула. Быстро смахнув рукавом свитера свисающую изо рта слюну, я вскочила и почувствовала боль в шее, которая затекла от неудобного положения. Я вышла из зрительного зала в узкий коридор, где находились гримерные артистов. Все вокруг толкались и кричали:

– Боже, я не могу найти свой кошелек.

– Я копила несколько месяцев. Все украли.

– Моя кожаная куртка, там были все документы, как я теперь уеду в отпуск за границу? На восстановление всех документов уйдет уйма времени.

Я молча стояла, прижавшись к стенке, и никто не обращал на меня внимания, но очень скоро ситуация начала меняться, и я оказалась чуть ли не самой главной подозреваемой.

– Товарищи актеры, все будет в порядке, – пытался успокоить Жук. – Мы просмотрим записи камер видеонаблюдения и быстро найдем вора. Только без паники.

– Кто-нибудь позвонил в милицию? – спросила я.

– Да, я позвонила, – сказала одна из заслуженных артисток, пострадавшая больше всех. Лицо ее было мокрое от волнения и по цвету не отличалось от ее ярко-алого театрального костюма. Она нервно размахивала веером и вдруг замерла на мгновение и пристально уставилась на меня.

– Эй, вы! – окликнула она меня. – Что вы делали во время репетиции?

Все взгляды устремились на меня, и вокруг повисла тишина, сквозь которую можно было услышать биение моего сердца. Я прижала к себе сумку двумя руками, в горле пересохло от волнения.

– Я повторяю, что вы делали во время репетиции, ну, после того, как вас выгнали? Говорите! – Актриса перешла на крик и замахнулась на меня веером. Главный режиссер успел схватить ее руку.

– Я была… я сидела вон там, в зрительном зале. Я писала объяснительную… – пыталась оправдаться я.

– Где она? – актриса фыркнула на меня с презрением, и веер рассыпался у нее в руках.

– Ядвига Эдуардовна, перестаньте нервничать, я вас умоляю, – режиссер усадил ее на стул, – сейчас приедет милиция, и мы все выясним, кто, где был и что делал. Кто-нибудь принесите воды.

Вид у меня был такой, как будто я действительно украла эти чертовы кошельки из гримерок. Все-таки нужно было сбежать, как только меня выгнали с репетиции.

– Кстати, а где ваш напарник? Этот, как его там зовут, Никита. Где он? – спросил Жук, и подозрительные взгляды вновь посыпались на меня со всех сторон, вонзаясь в мое тело, как тысячи ножей.

– Прекратите, – сказала Алиса, – она и Никита ни в чем не виноваты, стыдно обвинять людей раньше времени.

– Мы никого не обвиняем, просто пытаемся разобраться в ситуации, которая нарушила работу всего театра. Правду говорят, когда в коллективе появляются новые люди, надо тщательнее присматривать за своими кошельками.

– Ну все, хватит, – сказала Алиса. – Предлагаю собраться на первом этаже, милиция будет здесь с минуты на минуту.

– Милиция здесь, – раздался крик с первого этажа, и все поспешили вниз, толкаясь на узкой лестнице.

Заслуженная наклонилась к моему уху:

– И не вздумай исчезнуть из поля моего зрения. Пока ситуация не прояснится, ты не имеешь права покидать театр. Смотри, я слежу за тобой. – Она погрозила мне указательным пальцем и улыбнулась одним уголком рта.

В маленьком фойе театра не было свободного места, кондиционеры не справлялись с духотой, ароматы духов и запах пота смешались, и я почувствовала, как начинаю терять сознание.

– Чего ты такая бледная, тебе нечего бояться, если ты не виновата, – пытался успокоить Кирилл, с которым у нас успели сложиться дружеские отношения.