Испытательный срок (СИ)

Отчитывался Ярик — коротко, без эмоций, как о рядовой вылазке. Ксюша, не вытерпев, плеснула в кружку воды из чайника, всё ещё тепловатой, но хотя бы не обжигающей губы. Хочется плюхнуться в кресло, но Верховский не поймёт — или, вернее, поймёт слишком много. Зарецкий держится на ногах, хоть и опирается на стол будто бы ненароком. Ему наверняка достанется за отлучку из офиса, а шеф вполне может вдобавок отчитать обоих ещё и за непрофессионализм. Где же они всё-таки ошиблись?

— Упрекнуть вас не в чем, — задумчиво произнёс начальник. — Вы, похоже, действительно сделали всё, что смогли.

— Не всё, — глухо отозвался Ярик. Он всего лишь скрестил на груди руки, а Ксюше показалось, что его знобит; должно быть, потому что ей самой после жары стало холодно под кондиционером.

— А кто бы сделал больше? — влез Мишка. Он, похоже, всерьёз распереживался за коллег. — Нас слишком мало на Москву и Подмосковье, вот в чём беда. Был бы кто там поближе…

— Нас вообще мало, — самодовольно хмыкнул Костик. — Много ты знаешь людей хотя бы с четвёркой?

— А что тогда делать? — Макс свёл к переносице светлые брови. — В каждую деревню сажать по магу и учить звать нас по привязке?

— По имени, — задумчиво, будто сам себе, сказал Ярик.

Чернов торжествующе фыркнул.

— Да будет тебе известно — из нас всех зов по имени способен слышать только Александр Михайлович! Не может же он работать коммутатором, — Костя верноподданически воззрился на начальника. Смотри, мол, шеф, кто тут самый умный!

— Не могу, — подтвердил Верховский. — Потому что зов по имени — это первая категория, а у меня — вторая.

Чернов тут же сник и сделал вид, что на мониторе появилось что-то неотложное. В другое время Ксюша бы позлорадствовала. Не сегодня.

— Тень они куда дели? — сменил тему Мишка. — На полигон?

— Да ты что, на полигоне она дел натворит, — с умным видом заявил Макс. — Отменят приказ и прибьют по-тихому. А откуда она вообще вылезла? Опять аномалии?

— Разве аномалии? По-моему, тени везде встречаются, — усомнился Андрей. — Только не очень часто…

— Я бы сказал, очень редко, — уточнил из-за монитора Костя. Быстро же он оправился от конфуза! — Миша, это в твою копилку случай.

— Да знаю я, — отмахнулся Старов и отвернулся от Костика. — Ребят, не вините себя. Александр Михайлович, вы же понимаете…

— Кое-кто страдает от излишнего человеколюбия, — ядовито бросил Чернов, непонятно, кому и зачем.

— Трудно не любить то, что защищаешь, — тихо сказал Зарецкий, глядя в сторону.

— Скорее, трудно не защищать то, что любишь, — заспорил Макс.

Ярик не ответил. В повисшей тишине равнодушно гудел в тон компьютерам кондиционер. Набранная в кружку вода кончилась, силы — тоже. Ксюша уселась в кресло; ноги противно гудели, напоминая о том, что она всё ещё жива.

— Давайте-ка оба по домам, — устало сказал шеф. — Приходите в себя. Дежурства вам подвинуть?

— Не надо, — Ярик тяжело оттолкнулся от стола и потянулся за рюкзаком. — Завтра отработаю.

— И мне не надо, — механически повторила Ксюша, поднимаясь на ноги.

Ключи от машины нагло поблёскивали на самом виду поверх стопки неразобранных прошений.

XXIII. Сила слова

В обязательный приветственный чаёк Макс украдкой бросил таблетку нейтрализатора. В прошлый раз поделие фармацевтического цеха отлично себя зарекомендовало: голова осталась ясной, а изображать из себя благостного дурачка труда не составило. Тут таких хватает; правда, их всё равно меньше, чем всякого сброда, явившегося подкормиться на халяву. Парочка дебильно улыбающихся студентов в дальнем углу не переставая жуёт бутерброды, тощая бабуся в платочке нет-нет да тянется к подносам с пирожными, диковатого вида долговязый детина с отсутствующим видом потягивает чай из большущей кружки. С собой, что ли, принёс такой жбан? Даже вида не делает, будто пытается слушать. И ничего, пускают их всех…

Не забывая безмятежно улыбаться, Макс оглядел небольшой светлый зал. Со своей наблюдательной позиции Некрасов прекрасно видел и публику — человек двадцать разного возраста, пола и достатка, и бесшумных, как домовые, девушек, пополнявших быстро пустеющие подносы, и вдохновенного лектора с дурковатым помощником. С последнего Макс и копировал бессмысленно-радостное выражение лица, прекрасно подходящее здешней атмосфере. Типчик этот Некрасову категорически не нравился, потому что именно он под конец каждого собрания метался по залу, заискивающе заглядывал всем в глаза, совал яркие брошюрки и уговаривал приходить ещё и приводить знакомых. В прошлый раз, правда, Макс счастливо избежал этой процедуры, поскольку занят был подслушиванием кулуарных разговоров.