Исс и Старая Земля

— Насколько я знаю, нет. Здесь в библиотеке она просто исполняет свою работу и вынуждена, если требуется, разговаривать вежливо, но всегда кажется какой-то отсутствующей, словно мысли ее витают где-то далеко-далеко. Иногда она бывает настолько напряжена, что это напряжение передается всем ее собеседникам. Такое впечатление, что внутри у нее страшная буря, и она удерживает ее только огромным усилием воли.

— Как странно.

— Весьма странно. Я вообще не люблю находиться с ней рядом.

— Хм. — Все, рассказанное молодым библиотекарем, совершенно обескуражило Уэйнесс. Разумеется, у Ирены имелась некая связь с Монкурио, и, так или иначе, она поддерживает ее. — А если я приду сюда завтра, то увижу ее? — с деланным испугом спросила девушка.

И сказала зря. Ивэн посмотрел на нее с искренним удивлением.

— Вы, что, на самом деле хотите ее увидеть?

— Мне вообще-то нравятся странные люди, — промямлила Уэйнесс.

— Нет, завтра ее, к счастью, не будет. В этот день к ее детям приходит врач. Каждую неделю. Да и вообще, Ирена работает в служебных помещениях, и увидеть ее там практически невозможно.

— Ну, и не важно.

Ивэн с облегчением улыбнулся.

— Тогда я могу надеяться, что вы еще раз придете сюда вне зависимости от Ирены Портилс.

— Вероятно, — согласилась девушка, уже не нуждавшаяся более в помощи Ивэна. Да и эксплуатировать просто так этого милого молодого человека было бы слишком жестоким. Но, как она уже не раз замечала, все-таки, чтобы сделать яичницу, яйца приходится разбивать. — Да, конечно, если будет хотя бы малейшая возможность, я зайду сюда еще раз.

Девушка вернулась в отель. Кафе перед ним теперь было полно народа; там сидели молодые бизнесмены, дамы высшего класса, владельцы ранчо и их супруги, пришедшие в город за покупками. Уэйнесс села за свободный столик и заказала чай с ореховым пирожным. Ветер совершенно утих, солнце светило мягко и ненавязчиво. Подняв голову и поглядев на запад, Уэйнесс отчетливо увидела вершины Анд. И если бы мысли ее не были заняты совсем другим, она, без сомнения, насладилась бы подобным зрелищем.

Допив чай, девушка отодвинула чашку на край стола, вытащила блокнот и ручку и написала еще одно письмо родителям. Заканчивалось оно так:

«Я обнаружила, что оказалась втянутой в колоссальную игру, развивающуюся по нехорошим правилам. В настоящий момент я и сама играю с некоей Иреной Портилс, которая стоит между мной и Адрианом Монкурио. (Он, по странному стечению обстоятельств, старый приятель дяди Пири. А, может, это уже вовсе и не странно!) Вся информация, что у меня есть, сугубо конфиденциальна, и я не могу обсудить ее ни с кем, кроме Глауена, для которого и пишу сейчас, и прилагаю к вашему письму очередную записку для него. Итак, все равно, я верю, что, раньше или позже, сумею разобраться во всем».

В записке, адресованной Глауену, она упоминала также и Ирену Портилс. «Я не знаю, как до нее добраться и как расколоть. Она гиперневротична, а мне ужасно хочется закончить это дело как можно быстрей. Я совсем запуталась и блуждаю как по лабиринтам калейдоскопа. Но, в общем, не жалуюсь и, оглядываясь назад, даже нахожу, чем гордиться. Шаг за шагом я все-таки продвигаюсь вперед. Повторяю еще раз, что очень опасаюсь Джулиана — он, может быть, и не убийца, но не намного лучше последнего.

Что же касается Ирены, то мне придется проявить всю свою изобретательность, чтобы как-то с ней познакомиться. Не думаю, чтобы хорошей возможностью стала библиотека, где она работает, хотя, похоже, это ее единственный контакт с внешним миром. Если, конечно, не считать врача, который приходит осматривать ее детей каждую неделю. Может быть, предпринять что-нибудь в этом направлении? Надо будет подумать. Как всегда, больше всего хочу, чтобы ты был сейчас со мной и надеюсь хотя бы на то, что это письмо мое ты получишь».

Однако и в этом последнем желании Уэйнесс будет отказано, поскольку к тому времени, когда письмо попадет на Араминту, Глауен уже уедет на Старую Землю.

Уэйнесс опустила письма на ближайшей почте, вернулась в отель и поднялась к себе. Там приняла ванну, и затем, движимая непонятно каким инстинктом, облачилась в одно из лучших своих вечерних платьев — мягкую черную тунику и накидку горчично-охряного цвета. И так. толком не додумав ничего до конца, спустилась в ресторан пообедать.

Обедала она не спеша бараньими отбивными с аспарагусом. Скоро наступили сумерки, и молодежь Помбареалеса высыпала на вечерний променад. По площади разгуливали девушки, навстречу им шли группки молодых людей, все церемонно обменивались приветствиями, а затем состав компаний менялся. Некоторые из юношей отпускали комплименты, другие просто молча брали понравившуюся девушку под руку. Наиболее пылкие даже выкрикивали какие-то полудикие кличи, типа «А-ю-ю!» или «О, меня всего прямо так и переворачивает!» или «Какое изящество!», порой и просто: «Карамба! Я сражен наповал!» Правда, девушки привычно игнорировали подобные крики, встречая поклонников иногда презрением, иногда смехом, но прогулка при этом не прекращалась.