Исследование авторитарной личности

Большинство «невротических» N, которые доминируют в нашем примере, проявляют синдром протеста. Они большей частью робки, сдержанны и неуверенны, мучают себя всякими выдуманными сомнениями и угрызениями совести. Иногда в них развиваются некоторые насильственные черты, и их реакция на предрассудок оставляет к тому же впечатление, как будто она им навязана несгибаемым сверх-Я. Часто они чувствуют себя виноватыми и рассматривают априори евреев как «жертву», как специфически иных, чем они сами. В их симпатиях и идентификациях может присутствовать момент стереотипии. Они руководствуются желанием исправить несправедливость по отношению меньшинства; одновременно их пленяют действительные или воображаемые способности евреев, которые кажутся им родственными по желанию «отгородиться» от реальности. Хотя они думают не авторитарно, они часто чрезмерно напряжены и поэтому неспособны действовать так энергично, как диктует им совесть. Они так «стеснительны» или даже психически «парализованы», будто им хорошо удалось осознать свою совесть. Их вечное чувство вины заставляет верить, что каждый «виновен». Ненавидя дискриминацию, иногда они едва ли в состоянии выступить против нее. С точки зрения социологии они, как кажется, в большинстве являются выходцами из среднего сословия, но их групповую принадлежность едва ли можно определить точно. Тем не менее наш материал разрешает утверждать, что этот синдром встречается у людей, которые пережили трудные семейные конфликты, как, например, развод родителей.

F127 чрезвычайно красива, конвенциональный тип «кампус гёл» [девушки из университета]. Она очень хрупка, блондинка, со светлой кожей и голубыми глазами, носит изящный пуловер «слоппи Джо», блузку, показывающую ее хороший вкус, короткую юбку и носочки бобби. На ней значок студенческого союза. Она очень приветлива и заинтересована, кажется, что разговор с ней доставляет ей радость, однако пока интервью не продвинулось далеко, она сообщает о себе лишь скупые сведения. Потом вдруг она решилась сообщить важный факт для ее теперешней жизни — развод родителей, о котором она обычно умалчивает, и с этого момента она, очевидно, уже свободно говорит о своих чувствах.

Она проявляет характерную для невротиков склонность быть занятой только собой, что является проявлением слабости. У нее нечто вроде магической веры в психологию, и она ожидает, по всей видимости, что психологи знают о ней больше, чем она сама:

Больше всего она хотела бы стать психиатром. (Почему?) Так как психиатры больше знают о людях. Каждый рассказывает мне о своих заботах. Я ничего не знаю, что принесло бы в большей степени удовлетворение, чем возможность помогать людям в решении их проблем. Но у меня не хватает ума и терпения, чтобы стать психиатром. Это только так, идея.

По отношению к отцу она настроена враждебно:

Отец адвокат. Сейчас он в армии и где-то в Тихом океане является командиром негритянского батальона. (Что он думает об этом?) Я вообще не знаю, что он думает.

Ее позиция в общественных вопросах является смесью конформистской «корректности», подчеркнуто и открыто высказываемой потребности удовольствия, выраженной почти так, как будто ее совесть приказывает ей развлекаться и склоняет замыкаться в себе. Ее безразличие по отношению к ее «статусу», хотя, возможно, и не совсем искреннее, удивительно: