Исследование действием. Лидерство на острие настоящего

Мы рассмотрели, сколько участников исследования действием (из десяти компаний) на самом деле было вовлечено в процесс во время работы консультантов. Их число варьировало от девяти в наименее успешных случаях до пятнадцати в самых успешных (см. рис. П.2). Например, все десять CEO прошли оценку по методике «Глобальный профиль лидера», получили обратную связь о своей логике действий (исследование от третьего лица в отношении практики от первого лица в прошлом), все десять организаций участвовали в составлении стратегических планов руководства при поддержке консультантов. Процесс стратегического планирования предполагал сочетание исследования от третьего лица в отношении практики от третьего в прошлом (например, конкурентная информация о других крупных компаниях в данной отрасли) и от второго в отношении практики от третьего в будущем (например, изложение и уравновешивание представлений высшего руководства о том, каковы должны быть стратегические приоритеты компании на следующие три года).

Рис. П.2. Типы исследования действием, которые применялись в семи из десяти компаний, осуществивших успешную трансформацию

Но только семь успешно трансформировавшихся организаций раньше обменивались обратной связью о лидерских функциях во время собраний высшего руководства (исследование от второго лица в отношении практики второго лица в настоящем). И было несколько типов исследования действием с участием только пяти CEO, которых оценили как Переопределяющих (например, развивающее наставничество для членов группы высшего руководства, исследование от первого лица по отношению к практике от второго лица в будущем).

Эти результаты дают основание полагать, что CEO и консультанты с более продвинутой логикой действий обычно участвуют во все возрастающей доле из 27 типов исследований действием и что это повышает вероятность организационной трансформации. (Это лишь предположение, основанное на ретроспективном анализе одного исследования, поэтому мы предлагаем его как ориентир для будущих исследований действием, а не как вывод.)

Однако с точки зрения эмпирического позитивизма изображение на рисунке П.1 кажется ошибочным, а только что сделанное заявление может вконец запутать. Позитивист может заявить, что порядок проверки валидности эмпирического исследования от третьего лица неприменим к исследованиям от первого и второго лица. Следовательно, последние вообще нельзя считать научными. Кроме того, как только исследователи вовлекаются в обратную связь и обучающую деятельность с субъектами исследования, они теряют беспристрастность и начинают активно влиять на все последующие данные. Более того, порядок проверки валидности эмпирического исследования от третьего лица нельзя применить к данным, полученным и используемым сейчас, а само понятие «данные» неприменимо к будущему. Как можно собирать данные о том, что еще не произошло? И разве можно знать во время составления стратегических планов, что один из них будет лучше другого?

В ответ на эти доводы мы можем сказать следующее: сейчас разрабатываются разные тесты валидности для исследований от первого и второго лица в настоящем и будущем [20, 103], которые могут опровергнуть гипотезы, хотя для них еще даже нет учебника. Например, каждый из нас может в любое время задать себе вопрос: сосредоточено ли «мое» внимание на одной из четырех областей опыта, о которых мы так часто говорили в этой книге, или оно «затрагивает» все четыре? Это проверка от первого лица того, насколько достоверно «я» исследую полный спектр «моих» внутренних переживаний в любой момент в настоящем (и она обычно показывает «мне», что непосредственно перед ней «мои» переживания полностью погружены только в одну из областей). А человек, который осторожно расспрашивает других членов группы о предложенной им форме проведения следующей части собрания, тем самым осуществляет тест валидности от второго лица в отношении своих будущих планов. (Можно провести исследование от третьего лица в отношении сравнительной эффективности разных тестов валидности от первого и второго лица по их окончании, но эта форма не лучше, она просто другая.)

Довод о том, что исследователи жертвуют своей беспристрастной позицией, участвуя в консультировании и обучении субъектов исследования, также ложный. Ученый может повлиять на результаты исследования независимо от того, занимается ли он консультациями и обучением или нет. И если сами эти меры оценивать как составляющую «экспериментального воздействия» (как это и было сделано путем определения профиля консультанта / исследователей по методике «Глобальный профиль лидера» в исследовании десяти организаций), ученые становятся частью исследования. Теперь они получают дополнительный мотив для беспристрастной оценки результатов, поскольку могут учиться и повышать свою компетентность только на основе реальных, не подтасованных результатов.