Исследование истории. Том I: Возникновение, рост и распад цивилизаций.

Эта несостоятельная гипотеза о расовом вырождении как о причине социального надлома иногда подкрепляется тем наблюдением, что во время междуцарствия, лежащего между окончательным распадом декадентского общества и появлением новорожденного общества, родственно с ним связанного через аффилиацию, зачастую имеет место V"olkerwanderung [переселение народов], в ходе которого население одной и той же родины двух следующих одно за другим обществ подвергается вливанию «свежей крови». По логике post hoc propter hoc[495] предполагается, что свежий доступ творческой силы, который проявляет новорожденная цивилизация в ходе своего роста, является даром этой «свежей крови» из «чистого источника» «примитивной варварской расы». Затем делается вывод, что и, наоборот, утрата творческой силы в жизни предшествующей цивилизации должна была быть вызвана своего рода расовой анемией или пиемией, которую ничем, кроме свежего вливания здоровой крови, излечить нельзя.

В поддержку этого взгляда приводится характерный, голословно утверждаемый случай из истории Италии. Указывается, что жители Италии продемонстрировали выдающуюся творческую силу в последние четыре века до Рождества Христова, а затем вновь — в течение приблизительно шестивекового периода с XI по XVI столетия христианской эры. Два этих периода якобы отделены друг от друга тысячелетием упадка, прострации и выздоровления, когда на время показалось, что добродетель совершенно покинула итальянцев. Эти поразительные превратности в итальянской истории были бы необъяснимы, говорят расисты, если бы не было вливания в вены итальянцев новой крови вторгшихся готов и лангобардов в промежуток между двумя великими эпохами итальянских достижений. Этот жизненный эликсир породил со временем, после столетий инкубационного периода, итальянское Возрождение, или Ренессанс. Именно из-за недостатка свежей крови Италия ослабла и пришла в упадок при Римской империи после демонического выхода энергии во времена Римской республики. А эта энергия, которая бурно начала действовать с появлением республики, несомненно, сама являлась продуктом более раннего вливания свежей варварской крови во время V"olkerwanderung, предшествовавшего рождению эллинской цивилизации.

Данное расовое объяснение итальянской истории вплоть до XVI столетия христианской эры обладает внешним правдоподобием, пока мы будем довольствоваться остановкой в этой временной точке. Но как только мы позволим нашим мыслям отправиться в путешествие из XVI столетия в нынешнее время, мы обнаружим, что за дальнейшим периодом упадка в XVII и XVIII вв. Италия в XIX столетии стала сценой еще одного воскрешения, столь драматического, что это название (Рисорджименто[496]) теперь прилагается без всякого уточнения исключительно к данному современному повторению средневекового итальянского опыта. Какое же вливание чистой «варварской» крови предшествовало этой последней вспышке итальянской энергии? Конечно же, никакое. Историки, по-видимому, согласны друг с другом в том, что главной непосредственной причиной итальянского Рисорджименто XIX столетия была всеобщая встряска и вызов, брошенный Италии опытом порабощения и временного подчинения революционной и наполеоновской Франции.

Не более сложно найти нерасовые объяснения и для предшествовавшего подъема Италии в начале II тысячелетия христианской эры, и для ее еще более раннего упадка, заявившего о себе в течение последних двух веков до Рождества Христова. Этот последний из упомянутых упадков, несомненно, явился возмездием за римский милитаризм, принесший Италии целый ряд ужасающих социальных зол, которые последовали после войны с Ганнибалом. Истоки социального восстановления Италии в период постэллинского междуцарствия можно с равной уверенностью установить в деятельности творческих личностей старой италийской расы, особенно в деятельности св. Бенедикта и папы Григория Великого, явившихся отцами не только омоложенной Италии периода Средних веков, но и новой западной цивилизации, в которой средневековые итальянцы были участниками. И наоборот, если мы станем осматривать те районы Италии, которые были наводнены «чистокровными» лангобардами, то обнаружим, что в список не входят ни Венеция и Романья, ни другие районы, сыгравшие в итальянском Ренессансе роль столь же выдающуюся, сколь и они, и гораздо более выдающуюся, чем та, которую сыграли города, известные как центры лангобардского господства, — Павия, Беневенто и Сполето. Если мы хотим отполировать расовое объяснение итальянской истории, то можем легко доказать, что лангобардская кровь оказалась, скорее, болезнью, чем эликсиром.