Исследование истории. Том I: Возникновение, рост и распад цивилизаций.

Сейчас мы исследовали два аспекта той неудачи в самоопределении, которой, по-видимому, обусловлены надломы цивилизаций. Мы рассмотрели механистичность мимесиса и неподатливость институтов. Эту часть нашего исследования мы можем закончить рассмотрением явной кары Немезиды за творчество.

Кажется, очень редко одно и то же меньшинство дает творческие ответы на два или более следующих друг за другом вызова в истории цивилизации. Действительно, партия, выделившаяся в процессе ответа на один вызов, вероятно, потерпит явную неудачу, пытаясь ответить на следующий. Это приводящее в замешательство, однако, по-видимому, обычное непостоянство в человеческих судьбах является одним из доминирующих мотивов аттической драмы и обсуждается Аристотелем в его «Поэтике» под названием [615]или «смена ролей». Это также одна из главных тем Нового Завета.

В драме Нового Завета Христос, чье Богоявление на земле является истинным исполнением мессианских упований еврейства, тем не менее отвергается школой книжников и фарисеев, которые выдвинулись лишь несколько поколений назад, возглавив героическое еврейское восстание против победоносных успехов эллинизации. Проницательность и честность, проявленные книжниками и фарисеями в этом предшествующем кризисе, привели их теперь к гораздо более важному кризису, а евреи, принявшие Мессию, это «мытари и блудницы»[616]. Сам Мессия приходит из «Галилеи языческой», а величайший из Его душеприказчиков был евреем из Тарса[617] — языческого эллинизированного города, располагавшегося вне традиционного горизонта Земли Обетованной. Если рассматривать драму под несколько иным углом зрения и на более широкой сцене, то роль фарисеев можно поручить, как это сделано в четвертом Евангелии, иудеям в целом, а роль мытарей и блудниц — язычникам, принявшим учение святого апостола Павла, когда оно было отвергнуто иудеями.

Тот же мотив «смены ролей» является темой множества притчей и второстепенных эпизодов в евангельской истории. В этом суть притч о Богаче и Лазаре, о Мытаре и Фарисее, о Добром Самарянине в противоположность Священнику и Левиту, о Блудном Сыне в противоположность его порядочному старшему брату. Та же самая тема появляется во встречах Иисуса с римским центурионом и сиро-финикийской женщиной.[618] Если мы сопоставим в одном плане Ветхий и Новый Заветы, то обнаружим, что ветхозаветная драма Исава, продавшего право первородства Иакову, соответствует той «смене ролей» в Новом Завете, когда потомки Иакова утрачивают, в свою очередь, право первородства, отвергнув Христа. Данный мотив постоянно повторяется в словах Иисуса: «Ибо, кто возвышает себя, тот унижен будет»^{115}; «Так будут последние первыми, и первые последними»^{116}; «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное».^{117}Он применяет эту мораль к Своей собственной миссии, цитируя стих из сто семнадцатого псалма: «Камень, который отвергли строители, соделался главою угла».^{118}

Та же самая идея пронизывает все великие произведения эллинской литературы и кратко выражается в формуле — [619]: «Гордыня предшествует падению». Геродот подчеркивает этот урок в жизнеописаниях Ксеркса, Креза и Поликрата. Действительно, в качестве предмета всей его «Истории» можно рассматривать гордыню и падение империи Ахеменидов. Фукидид, писавший поколение спустя и в явно более объективном и «научном» духе, изображает гораздо более впечатляюще (поскольку отказывается от откровенной тенденциозности «отца истории») гордыню и падение Афин. Едва ли необходимо упоминать излюбленные темы аттической трагедии, примером которых может служить Агамемнон у Эсхила, Эдип и Аякс у Софокла или Пенфей у Еврипида. Поэт периода упадка и разрушения древнекитайского общества выражает ту же самую идею:

«Кто поднялся на цыпочки, не может /долго/ стоять.
Кто делает большие шаги, не может /долго/ идти…
Кто сам себя восхваляет, тот не добудет славы…
Кто сам себя возвышает, не может стать старшим среди других»^{119}.