Исследование истории. Том I

Это преображение человеческого типа в середине палеолита является, возможно, самым эпохальным событием, когда-либо происходившим в ходе человеческой истории; ибо к этому времени недочеловеку удалось превратиться в человека, тогда как человеку за все время, что прошло с момента достижения недочеловеком человеческого уровня, никогда еще не удавалось достичь уровня сверхчеловеческого. Это сравнение позволяет оценить произведенный психический прогресс, когда был превзойден Homo Neanderthalensis[438] и появился Homo Sapiens. Однако эта колоссальная психическая революция не сопровождалась соответствующей революцией в технике; так что придерживаясь технологической классификации, чувствительных художников, писавших в верхнепалеолитических пещерах картины, которыми мы все еще продолжаем восхищаться, приходится смешивать с «недостающим звеном», тогда как в действительности этого Homo Palaeolithicus Superior[439] отделяет от Homo Palaeolithicus Inferior[440] такая же огромная пропасть, как и от нашего современного Homo Mechanicus[441].

Этот пример, в котором техника оставалась неизменной, а общество двигалось вперед, находит свою противоположность в тех случаях, когда техника оставалась неизменной, а общество деградировало. Например, техника производства железа, первоначально введенная в употребление в эгейском мире в момент великого социального спада, когда минойское общество приближалось к распаду, оставалась неизменной — ни совершенствуясь, ни ухудшаясь — вплоть до следующего великого социального спада, когда эллинская цивилизация последовала за своей минойской предшественницей. Западный мир унаследовал технику производства железа от римского мира в нетронутом виде, так же как латинский алфавит и греческую математику. В социальном плане произошел катаклизм. Эллинская цивилизация распалась на части, и последовало междуцарствие, из которого в конце концов возникла новая западная цивилизация. Однако соответствующего разрыва в преемственности трех этих техник не наблюдается.

2. Движение к самоопределению

История развития техники, подобно истории географической экспансии, не смогла обеспечить критерий роста цивилизаций, но зато открыла для нас принцип, согласно которому управляется технический прогресс и который можно описать как закон прогрессирующего упрощения. На смену тяжелому и громоздкому паровому двигателю с его тщательно разработанным «постоянным путем» пришел легкий и компактный двигатель внутреннего сгорания, который может перемещаться по дорогам со скоростью железнодорожного поезда и обладает почти такой же свободой передвижения, как пешеход. Проволочный телеграф заменяется беспроволочным. На смену немыслимо сложной письменности древнекитайского и египетского обществ приходит легкий и компактный латинский алфавит. Сам язык демонстрирует эту же тенденцию к упрощению, отказываясь от флексий в пользу вспомогательных слов, что может быть проиллюстрировано сравнительным обзором истории языков индоевропейской семьи. Санскрит, древнейший из сохранившихся представителей этой семьи, демонстрирует поразительное богатство флексий рядом с удивительной бедностью частиц. Современный английский, находящийся на другом конце шкалы, почти совсем освободился от флексий, зато компенсировал эту потерю расширением предлогов и вспомогательных глаголов. Классический греческий представляет собой средний член между двумя этими крайностями. В современном западном мире одежда упростилась от варварской сложности елизаветинского костюма до простых мод сегодняшнего дня. Коперниканская астрономия, заменившая Птолемееву систему, представляет собой в гораздо более простых геометрических понятиях в равной степени логичное объяснение крайне широкого диапазона движущихся небесных тел.

Возможно, «упрощение» — не вполне точный или, по крайней мере, не вполне адекватный термин для описания этих перемен. Слово «упрощение» носит отрицательный оттенок и имеет дополнительное значение «упущения» и «исключения», тогда как происходившее во всех указанных случаях было не уменьшением, а увеличением практической эффективности, эстетической удовлетворительности или интеллектуального понимания. Результатом является не потеря, а приобретение; и это приобретение — итог процесса упрощения, поскольку данный процесс высвобождает силы, заточенные в более грубом материале, и тем самым предоставляет им свободу действия в более бесплотном материале с большей эффективностью. Это подразумевает не просто упрощение аппарата, но последовательное перемещение энергии, или перенос акцента, из некоей низшей сферы бытия или действия — в высшую. Возможно, мы опишем этот процесс точнее, если назовем его не упрощением, а этерофикацией.[442]

В сфере контроля человека над физической природой этот процесс развития был описан в прекрасной образной манере одним из современных антропологов: