Исследование истории. Том II. Цивилизации во времени и пространстве

На внешнем пролетариате западного мира вряд ли стоит задерживаться, поскольку бывшие варвары были устранены не в результате истребления, а в результате перехода в ряды западного внутреннего пролетариата, который стал охватывать подавляющее большинство ныне живущего человечества. Таким образом, насильственно цивилизованные варвары фактически представляли собой один из самых малых отрядов, из которых состоял огромный внутренний пролетариат западного общества. Гораздо большую долю внесли выходцы из незападных цивилизаций, которые были уловлены в наброшенную на весь мир западную сеть. Третьей составляющей (наиболее несчастной и, следовательно, наиболее диссидентски настроенной) были deracines (утратившие свои корни) различного происхождения — как западного, так и незападного, которые подверглись различным степеням принуждения. Сюда входили потомки африканских негров-рабов, насильственно перевезенных через Атлантику, потомки индийских и китайских законтрактированных рабочих, чье переселение за море в действительности часто было столь же вынужденным, сколь и переселение африканских рабов. Были также и другие, которые были оторваны от своих корней, не переселяясь за море. Наиболее ужасающими примерами пролетаризации были «белые бедняки» на «старом Юге» Соединенных Штатов и в Южно-Африканском Союзе, которые опустились до социального уровня вывезенных своими более успешными собратьями или же местных африканских невольников. Однако в добавление ко всем этим известным злополучным группам можно было бы сказать о том, что везде, где были народные массы — сельские или городские, — которые чувствовали, что западная социальная система не дает им того, на что они имеют право, там существовал и внутренний пролетариат. Ибо наше определение «пролетариата» на всем протяжении данного «Исследования» было психологическим, и мы последовательно использовали его для обозначения тех, кто чувствовал, что более «не принадлежит» духовно к обществу, в которое оказался физически включен.

Реакция пролетариата на правящее меньшинство принимала насильственную форму множество раз в различных местах — от средневековых Крестьянских войн до якобинства Французской революции. В середине XX в. христианской эры она выразилась еще более мощно, чем когда-либо ранее, причем двумя путями. Там, где причины для недовольства в основном носили экономический характер, этим путем стал коммунизм, а там, где причины для недовольства были политическими или расовыми, этим путем становилось националистическое восстание против колониализма.

В 1955 г. опасность для западной цивилизации со стороны русско-китайского коммунистического блока была очевидной и угрожающей. В то же время было множество менее сенсационных, но не обязательно менее важных записей в актив противоположной стороны.

Первым пунктом, который можно было бы назвать благоприятным для находящейся под угрозой западной цивилизации, явилась примесь русского национализма к экуменическому коммунизму, который исповедовал со свойственным апостолу Павлу пылом, что надо быть выше всех индивидуальных различий между иудеем и эллином. Это неискреннее настроение стало трещиной в духовных доспехах коммунизма. В момент, когда в Восточной Азии дела Запада были чрезвычайно плохи, западный телепат, умевший заглядывать в сердца молчаливых государственных деятелей в Кремле, мог бы узнать, что они наблюдают за захватывающими успехами китайских союзников со смешанными чувствами. Будущее Маньчжурии, Монголии и Синьцзяна все-таки имело гораздо большее значение для Китая, равно как и для России, нежели будущее Индокитая, Гонконга и Тайваня. Вполне возможно, что Маленков[730], или его преемник Хрущев[731], или будущий преемник Хрущева, в настоящее время еще не показавшийся на горизонте, мог бы стать вторым Тито[732], и что после того как Германия и Япония были разоружены Западом, а Китай — Советским Союзом, напуганный Запад мог бы приветствовать напуганную Россию в качестве «надежды белого человека». Уже давным-давно дискредитированный кайзер Вильгельм II[733] обратил внимание на «желтую опасность» и за свои труды был сочтен за глупца. Однако некоторые авторы все еще продолжают отстаивать тот взгляд, что он был не только благонамеренным, но также и очень умным человеком. И весьма знаменательно, что даже Гитлер хвалил мнение кайзера по этому вопросу.