Исследование океанских глубин

Аэродромная команда дала знак, и пилот выключил моторы. Через некоторое время с завыванием и каким-то странным звоном опустилась на землю аппарель, носовая часть «Карго-мастера» открылась и взорам наблюдателей предстало внутреннее помещение самолета, похожее на склад. По трапу, приставленному к средней части фюзеляжа, спустились два француза. Они тепло поздоровались с Джо Томпсоном и Ларри Соумерсом, словно встретившись после долгой разлуки. Наконец мы заметили Джерри Бэрнетта, который улыбался, но вид у него был усталый. Нас познакомили с членами французской группы, представлявшей Центр подводных исследований. Нам предстояло тесно сотрудничать с ними в течение нескольких месяцев.

Еще раньше прибыл Андре Лабан, чтобы оказать помощь при обслуживании и эксплуатации «Ныряющего блюдца», главным образом при спуске аппарата на воду и оснащении его приборами для научных исследований. Кусто поручил ему удостовериться в том, что наш совместный эксперимент проходит удачно. Тридцатишестилетний Андре был техническим директором Центра подводных исследований и непревзойденным специалистом в области подводных работ. Он не однажды посещал Соединенные Штаты, хорошо говорил по-английски и еще лучше понимал. На нем была синяя летная куртка с меховым воротником, которую он всегда надевал, когда уезжал по каким-нибудь делам. Со своей начисто выбритой по примеру некоторых европейцев головой, Андре при первом же знакомстве производил незабываемое впечатление.

Наш главный специалист по ремонту Жак Ру облачился в темный комбинезон. Он приезжал в Калифорнию еще раньше, во время осуществления первой программы работ с «Ныряющим блюдцем», и был рад тому, что снова очутился здесь. Жак был больше известен под прозвищем «Гастон». До первой поездки в Штаты Гастон очень плохо говорил по-английски, но, проработав месяц с американцами, расширил свои познания в области языка. И теперь он, хотя разговаривал еще медленно, превосходно понимал английскую речь. Гастон отвечал за исправность механической части и электроаппаратуры «Блюдца». Он повсюду сопровождал аппарат с 1956 года и, пожалуй, лучше всех изучил его. Как специалист по ремонту Гастон трогательно заботился о «Ныряющем блюдце» и сперва всеми силами пытался помешать нам использовать его для осуществления наших «бредовых» планов. Жаку Ру было 32 года. Он невысок, хрупок, с большими черными усами и улыбчив.

Третьим был Раймон Кьензи, служивший в прошлом в отрядах боевых пловцов французского военно-морского флота и с 1952 года работающий вместе с Кусто. У него самый обширный опыт работы в открытом море, поэтому он должен был стать командиром «Ныряющего блюдца». В Соединенные Штаты Кьензи приехал впервые и по-английски говорил неважно. Как и Жак Ру, принадлежавший к группе Кусто, Раймон имел прозвище. В детстве у него было небольшое каноэ, на котором он где только не плавал, поэтому-то его и звали Каноэ.

Когда было покончено с формальностями, мы все ринулись в самолет, чтобы помочь выгрузить припасы, инструмент, ящики с запасными частями, спальные мешки, чугунные чушки, аккумуляторные батареи и другое оборудование «Блюдца». Поскольку в числе организаций, зафрахтовавших для научных работ «Ныряющее блюдце», был флот США, а пункт отправления находился в отдаленном районе Франции, выяснилось, что правительству выгоднее прибегнуть к услугам военно-транспортной авиации.

Мы подошли к носовой части самолета. Аппарель была прочно закреплена. Джерри и Гастон давали указания, как разгружать. В темных недрах самолета мы увидели знакомый чечевицеобразный корпус, окрашенный желтой краской. «Блюдце» казалось затерянным в просторном грузовом отсеке «Каргомастера». Пока экипаж самолета прикреплял тросы, наша группа погрузила все ящики на трейлер, имевший длину 18 метров. Выяснилось, что мы арендовали слишком большую машину: наше хозяйство вместе с трехтонным аппаратом заняло не более 4,5 метра на огромном трейлере. Уверен, что французы усмотрели в этом типично американскую расточительность. Но, возможно, они нашли это в порядке вещей.

Теперь все было готово для выгрузки «Блюдца». Поскольку Джо был нашим официальным фотографом, он занял стратегическую позицию, откуда удобно было снимать всю эту процедуру 16-миллиметровой кинокамерой: Он рассчитывал смонтировать тридцатиминутный документальный фильм. Установленное на тележку «Ныряющее блюдце» начало медленно выползать по двухскатной аппарели из чрева «Каргомастера». Джо застрекотал своей камерой. Экипаж понемногу стравливал тали, Гастон направлял передние колеса, но вдруг прищурил глаз, нахмурился и неодобрительно покачал годовой.

— Так дело не пойдет,— произнес он громко, подняв вверх руку как парижский регулировщик.— Давай назад.

Слова и жесты Гастона тотчас были поняты американцами.

— Ах, Гастон, зачем ты остановился? Получался отличный кадр,— произнес Джо, сожалея, что ему не удалось заснять момент, когда колеса тележки, на которой находилось «Блюдце», коснутся американской земли.