Исследование по истории феодального государства в Германии (IX – первая половина XII века)

Какими бы странными ни казались нам эти построения буржуазно-клерикальной историографии, но, по существу, они основываются на той же методологической предпосылке, на которой строились и строятся почти все буржуазные концепции по истории государства, по крайней мере в последнее полустолетие. Современная буржуазная идеология считает, что государство, как впрочем и все другие общественные институты, определялось всецело господствовавшими в обществе идеями и представлениями. Изменение государства буржуазные идеологи объясняют появлением новых идей и представлений. Из этих критериев исходят и историки данного направления. Они рассуждают так: поскольку в те времена в сознании людей господствовали религиозные представления о божественном характере королевской власти, то тем самым монархия приобретала истинно сакральный характер и рассматривалась не как установление людей, а как священное установление, ниспосланное свыше (Sakralkönigtum)[155]. Это «священное королевство», по их утверждению, появилось еще в языческие времена из культа воплощающегося Вотана. Род короля, как впрочем и другие знатные германские роды, почитался язычниками германцами как живое воплощение божества (Geblütsheiligkeit). (Эта легенда служит, таким образом, и «теоретическим» обоснованием священного происхождения знати, дворянства). С принятием христианства культ священного короля видоизменился и приобрел облик неограниченного римско-восточного властителя, отвечающего за свои действия только перед богом (Gottunmittelbarkeit). К этому прибавилось еще библейское предание о царе, помазаннике божьем. Так оформилось теократическое представление о государственной власти, которое, по утверждению этих историков, послужило основой Каролингской, а позже Оттоновской «Священной» империи[156].

Вот как выглядит эта религиозная концепция средневекового государства в писаниях историков середины XX века. Ее идеологическая направленность достаточно ясна: изобразить государство как священное установление, не навязанное обществу господствующими эксплуататорскими классами, а сформировавшееся «по образу и подобию божию», в строгом соответствии с верованиями и убеждениями людей[157].

Книги, в которых излагаются эти откровения, имеют внешне весьма ученый вид. «Доказательства» строятся с помощью источников. Для обоснования «священного королевства» используются новые специально созданные вспомогательные отрасли исторического исследования – изучение древних культовых форм, молитв, преданий и т. п.[158], а также государственной символики и инсигний[159]. В качестве достоверных источников привлекаются легенды о чудотворной силе монархов, которые будто бы могли посылать людям здоровье и счастье, излечивать недуги, давать обильный урожай и богатый приплод скота[160]. В таком же духе истолковываются титулы королей, обряды коронации и посвящения и знаки власти. То, что королей и императоров величали священными эпитетами, равными божеским (divus, sacer, sanctus, deus и т. д.), эти историки считают бесспорным доказательством их священного положения, т. к. в противном случае люди считали бы кощунством называть смертных подобными божественными именами. А коронацию, посвящение и помазание, «сообщавшие королю небесную благодать», они рассматривают как акты, возвышавшие монарха в глазах народа до самых небес и ставившие его в положение, почти равное божескому[161]. Преемственность королевской власти они связывают с передачей священных инсигний и державных знаков, среди которых первое место занимало «священное копье» с гвоздем, вынутым якобы из подлинного иисусова креста. Кто получал или наследовал это копье, тот и признавался королем. Об этом «священном копье» написано много специальных исследований[162] и в спорах о нем сломано уже не одно копье. Одни считают, согласно Лиутпранду Кремонскому и данным иных анналистов, это копье Константиновым, другие идут глубже в историю и относят его происхождение к далеким языческим временам. Отто Гефлер утверждает, что это копье имеет более, чем двухтысячную историю и связывает его появление с культом Вотана. Этим он доказывает преемственность самобытных германских начал в общественном и государственном развитии Германии (Germanische Kontinuität) в противоположность тем историкам, которые говорят о преобладающем влиянии христиански-римских традиций[163].

Нам нет нужды рассказывать дальше об этих и подобных писаниях, в которых внешняя ученость перемежается с религиозной фантастикой. Советскому читателю они напоминают библейские сказания о сотворении мира и других чудесах божественного промысла. Но, поскольку мы имеем дело с известной областью историографии и поскольку авторы означенных трудов строят свои доказательства с помощью источников, будет не лишним подвергнуть это построение критическому анализу. Прежде всего попытаемся выяснить его идейно-политическую основу.