Исследования и статьи

В самом деле, что несет в себе определение половцев «погаными», которое мы, не задумываясь, повторяем за летописцем и за позднейшими переработчиками «Слова о полку Игореве» на протяжении уже многих столетий? Язычники? Не-христиане? С формальной стороны, вроде бы, всё верно. Однако напрасно искать в летописях хотя бы намёк на религиозные воззрения половцев. Вряд ли это случайно. Пусть скупо, но летописи рассказывают о былом язычестве славян, обычаях «сыроядцев», обрядах евреев и мусульман, приходивших обращать Владимира Святославича в свою веру. По летописям мы можем представить себе даже «черную веру» монголов. А вот о религии народа, с которым Русь жила бок о бок на протяжении трех веков и даже успела породниться, ничего не находим.

Удивляет и другое обстоятельство. Иноверие народов воспринималось монахами-летописцами довольно безразлично, даже если те оказывались такими серьезными врагами, как печенеги или монголы. В чем же причина столь гневных филиппик по адресу половцев, напоминающих более поздние обличения Церковью «папежников»-католиков или старообрядцев? Подобную злобу и нетерпимость обычно вызывают не приверженцы чужих религий, а свои еретики и отступники. В таком случае летописцы совсем не случайно умалчивают об их вере, не приводя никаких доказательств их язычества, кроме «поганости» («ядуще мертвечину и всю нечистоту, хомякы и сусолы, и поимають мачехы своя и ятрови» [Ип., 11–12]), аналогично деревлянам, радимичам, вятичам, северо и даже кривичам, о которых сказано, что они «живяху в лесе, якоже всякыи зверь, ядуще все нечисто» [Ип., 10]. Вот почему, столкнувшись с очередным каскадом проклятий в летописях, невольно задумываешься: уж не были ли половцы христианами?

И не просто христианами, а христианами-еретиками.

Однако прежде чем ставить вопрос о конфессиональной принадлежности половцев, посмотрим, чем располагает в этом плане современная наука, в первую очередь — археология.

За последнее время археологами проведена большая работа по изучению погребальных памятников кочевых народов Средневековья. И всё же, как признают сами ученые, им до сих пор не удается выделять с достоверностью из массы тюркских погребений — древнебулгарских, печенежских, торческих, ясских (аланских), половецких, — представителей определенного этноса. Слишком все они похожи друг на друга в своем погребальном ритуале, украшениях, вооружении, одежде, как были похожи когда-то в языке и образе жизни.

Сложность заключена и в том, что названия «печенеги», «торки», «половцы» в конечном счете оказываются только условными ориентирами в пространственно-временном потоке народов, периодически заполонявших южно-русские степи в своем движении с востока на запад. При этом каждый раз происходила смена не всего населения, а лишь какой-то его части, отмеченная именем пришлого народа, который в глазах соседей олицетворял подчиненный ему конгломерат племен, продолжавших жить по своим обычаям и поклонявшихся своим богам. То же произошло и с термином «половцы/плавцы», которым сначала восточные, а затем и некоторые западнославянские народы со второй половины XI в. стали обозначать как собственно половцев (куманов), представленных сравнительно небольшой и, по-видимому, не однородной этнической группой со своей культурой, религией и антропологическим типом, так и огромный массив разноликих степных народов, имеющих свои обычаи, свои верования, свой лексический фонд и антропологические особенности, подпавший власти половцев. Прежние обитатели степей признали над собой господство нового этноса, покорились ему, но продолжали существовать в качестве обособленных родовых объединений. Поэтому в «эпоху половцев», отмечаемую с середины XI по начало XV в., т. е. когда они и пришедшие из казахстанских степей родственные им кипчаки стали основным этническим массивом Золотой Орды, внутри этого массива продолжали существовать этносы предшествующих времен, лишь формально причисляемые к куманам/кыпчакам.

Еще труднее для XI–XIII вв. в массе схожих кочевнических погребений определить христианское захоронение. С тех пор, как в Среднем Поднепровье прекратили сжигать покойников, отличить славянина от тюрка-кочевника стало возможным только по конструкции могильной ямы, по костям коня и положенным в могилу вещам, впрочем, не всегда. Крест как отличительная особенность христианских погребений встречается далеко не всегда даже в городских некрополях этого времени. Всё остальное — оружие, украшения, одежду и доспех, сосуды с заупокойной пищей, — славяне продолжали ставить и класть в могилу еще долгое время спустя после всеобщего крещения, поскольку рядом с христианством продолжало существовать язычество со своими святилищами, жрецами, жертвами и культом[51].