Исследования и статьи

Итак, временной интервал — без малого полтора века, на протяжении которого все упоминания половцев летописцами могут быть определены шестью видами межэтнических контактов: 1) приходом половцев с предложением «вечного мира», 2) браками между половцами и русскими князьями, 3) участием половцев в княжеских усобицах в качестве союзников, 4) походами русских князей на половцев, 5) ответными набегами и 6) спонтанными нападениями половцев на Русь.

Приходы половцев для заключения очередного «вечного мира» с киевским («великим») князем, как представителем всей Руси отмечены в летописи 15 раз: в 6601/1093, 6602/1094, 6603/1095, 6609/1101, 6611/1103, 6621/1113,6632/1140, 6654/1146, 6655/1147, 6663/1155, 6654/1156, 6666/1158, 6671/1163, 6680/1172 и 6700/1192 годах. На самом деле, таких приходов должно было быть столько же, сколько раз за всё это время в Киеве «настоловался» очередной «великий князь». Как можно понять из сообщений летописи и их анализа, всякий раз, когда это происходило, половцы посылали к новому «главе русской земли» представителей ото всех орд с предложением подтвердить мир между Русью и Степью, «да ни мы начнемь боятися васъ, ни вы насъ» [Ип., 555]. Инициатива всегда исходила от половцев, и её трудно истолковать иначе, как неизменным желанием степняков жить в мире с Русью.

Мирным отношениям способствовали и русско-половецкие браки. Можно не сомневаться, что в летописи мы имеем далеко не полный их перечень. В отличие от западноевропейских хроник, в которых представительницам прекрасного пола уделено значительное внимание, русские летописи практически не замечают жен и дочерей русских князей. Даже если они и бывают упомянуты, то обозначены не собственными именами, а по мужу или отцу, исключения весьма редки. С другой стороны, мы совсем не знаем случаев обратных браков (а они должны были иметь место!), когда бы за степных ханов выходили замуж русские княжны. В том, что такие браки были, убеждают не только более поздние браки великокняжеских дочерей с ордынскими царевичами, но, в первую очередь, история вдовы черниговского князя Владимира Давыдовича. Так и не названная по имени дочь городенского князя Всеволодко Давыдовича овдовела в 1151 г., когда в битве погиб ее муж, и тут же бежала в Степь со своим сыном, Святославом Владимировичем, чтобы выйти за половецкого хана Башкорда.

Последний не только вырастил пасынка, но добился для него доли в отцовском наследстве, посадил на престол и затем приходил с ним на помощь к его стрыю, Изяславу Давыдовичу, со своей конницей [Ип., 501; ошибочно назван «Мстиславом»].

Здесь мы подходим к важному и примечательному явлению.

Летописи сохранили сведения о полутора десятках русско-половецких браках. На половчанках были женаты Олег Святославич, Изяслав Давыдович, Всеволод Ольгович, Юрий Владимирович (Долгорукий); у Всеволода и Святослава Ольговичей мать была половчанка; у Игоря и Всеволода Святославичей половчанками были и мать, и бабка (по отцу). Таким образом, уже к концу XII в. во всех князьях «черниговского дома» и в большинстве князей северо-восточной Руси текла половецкая кровь. На помощь себе половцев призывали: Олег Святославич — в 6586/1078 и 6602/1094 гг., Роман Святославич — в 6587/1079 г., Давыд Игоревич — в 6505/1097 г., Всеволод Ольгович — в 6636/1128, 6643/1135, 6644/1136,6647/1139 гг., Изяслав Давыдович — 6648/1140, 6662/1154, 6667/1159, 6668/1160, 6669/1161, 6670/1162 гг., Святослав Ольгович — в 6654/1146, 6655/1147 гг., Юрий Владимирович (Долгорукий) — в 6657/1149, 6658/1150, 6659/1151,6660/1152,6662/1154, 6663/1155 гг., Святослав Всеволодович — в 6675/1167, 6685/1177, 6688/1180 гг., Мстислав Андреевич — 6679/1171 г., Глеб Юрьевич — в 6680/1172 г., Ярослав Всеволодович — в 6703/1195 и 6704/1196 гг., Рюрик Ростиславич — в 6704/1196 г. Такая помощь отмечена летописью в 30 случаях. И вот что примечательно. За исключением Давыда Игоревича, нанявшего Боняка с отрядом, как об этом прямо говорит летописец, все остальные князья оказываются родственниками половцев — сыновьями, внуками и мужьями половчанок.

Прослеженная закономерность позволяет понять действительный механизм «высокой политики», на которую до сих пор ссылаются отдельные историки, пытаясь оправдать действия того или иного князя, чтобы обвинить его противника в «непатриотичности» или «корыстолюбии». Отсюда же проистекают попытки моральных оценок обращения князей за помощью к половцам, рисуя это как «предательство» по отношению к своей стране и народу и ставя в один ряд с расправами московских князей со своими тверскими или нижегородскими противниками с помощью карательных татарских отрядов. На самом деле всё было много проще и патриархальнее, а главное — естественнее. Но для этого надо напомнить, что собой представляла Русь XII века.